Manhattan

Страница: « 1 2

Сообщений 31 страница 55 из 55

Поделиться313 Фев 2018 18:49:03

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

Фарс. Нелепый фарс. Какая-то человеческая комедия с непревзойденным черным юмором и полнейшей невозможностью «соскочить», если уж повезло оказаться «запертым» в этой комнате, в этом доме и именно в этих декорациях. Кевин не мог воспринимать происходящее никак иначе. Сначала прощание с дедом, которого он не только не знал, но и ненавидел. За смерть которого себя уже частично всё-таки винил и делом которого совершенно не планировал заниматься. У Кевина другая мечта – он хотел стать ветеринаром. Всегда, сколько себя помнил, хотел только этого и ничего другого. А теперь… Джеффри Уайт. ФренкГибсон. Бенджамин Смит и еще больше дюжины незнакомых имен и фамилий. Кто все эти люди? Какое отношение имели к его деду? Кевин рассеянно следовал блуждающим взглядом за указаниями Рика, и голос Адамса оставался едва ли не единственным звуком, который Кев воспринимал на всем этом безумном фоне событий, происходящих здесь и сейчас и не приносящих ему никакой радости. Одни сомнения. По-настоящему мучительные сомнения и какие-то странные размышления на темы, которые совсем не должны были бы Кевина интересовать. Для чего Рэйнзу нужен был Совет Директоров? ведь он был владельцем Банка, и в его железных руках был и оставался контрольный пакет акций, перекрывающий голоса любого из этих людей – всех вместе или по отдельности. Пятьдесят один процент. Пятьдесят один. И Ретт не нашел ничего лучше, как отдать его мальчишке? От картинок всего сегодняшнего дня крУгом пошла голова. читать продолжение: «Чикагская рулетка»
Салют, ребенок. Хотя, ты вряд ли, конечно, обрадуешься, такому обращению. Тем не менее, для меня ты был и пока что остаешься ребенком в каком-то смысле. Так вот, ладно-ладно, Кевин, поздравляю! Ты умничка, как всегда, и я очень рад, что ты вернул меня на этот форум. А Рик счастлив, что у него есть такой подопечный, даже при том, что этот самый подопечный большую часть времени пребывает в амплуа ежика. Продолжай в том же духе! Играть, творить и радовать нас своими постами. Пусть тебя не покидает вдохновение, а Кевин, наконец-то, разберется со всеми своими демонами и выйдет в спокойные воды. Ну, в этом ему очень постарается помочь Рик. Спасибо, что ты у нас есть! (с) Рик

Бенджамин	Мария	Кит	Син	Рик	Дмитрий

Сила убеждения – великая вещь. С ее помощью творятся великие дела во славу Горгорода – все, что нужно, это убедить себя в том, что это прекрасное место для жизни. Можно убедить себя, что проблемы наркомании не существует, а если она и есть – это уж точно не Мэр виноват в том, что гор распространяется по городу, словно бубонная чума, словно по воздуху. Можно убедить себя в том, что люди не пропадают, а сосед, молодой и смешливый лопоухий паренек с брекетами на зубах, просто уехал куда-то в поисках лучшей доли, а не закончил свою жизнь под горой и не стал подкормкой для многочисленных сорняков. Во всем на свете можно себя убедить, если достаточно хорошо пытаться. В Горгороде же живут очень способные люди. Однако вернемся в комнату, которую мы покинули в преддверии небольшого ликбеза по Горгороду. Здесь по-прежнему темно и тихо. Только если прислушаться, можно расслышать сонное дыхание, а если долго вглядываться во тьму, ожидая, пока привыкнут глаза, то станут заметны очертания кровати и письменного стола: обстановка комнаты скудна и тривиальна, глазу не за что зацепиться. Если только за две фигуры на постели, на смятых простынях. Одеяла не видно, но здесь достаточно тепло, чтобы люди, лежащие в постели, не замерзли. «Горгород» Алиссия
- Да хватит нам уже на дороге топтаться, - засуетилась Светлана Васильевна и побежала запирать калитку. – Отец, проводи гостей в дом. Сынок, я вам на первом этаже постелила, а Георгий Александрович с Ниночкой на мансарде лягут. При слове «мансарда» Нина споткнулась и вспыхнула до кончиков ушей, украдкой посмотрев на мужа, но тот не оглянулся, и ей пришлось бежать за ним, чтобы не отстать. Через полчаса хозяева и гости собрались на летней веранде за накрытым столом. Ели окрошку с мясом и несладким квасом, приготовленным по бабушкиному рецепту, а после обеда молодёжь разбрелась по участку. Карась повёл Лизу в малинник, пока Егор вместе с Сергеем Афанасьевичем готовили площадку под мангал. Нина обнаружила густо обсыпанный ягодами куст красной смородины и, недолго думая, уселась прямо на траву, ощипывая гроздья с веток. Когда стемнело, разожгли костер. Женщины сидели в сторонке и разговаривали, глядя, как мужчины насаживают куски замаринованного мяса на шампур, чередуя их с овощами, и раскладывают над горячими углями. Хозяин самолично разлил водку по стаканам и вручил один Лизавете. Все, кроме Нины, выпили и жадно набросились на ароматную, истекающую соком свинину. «Вдруг, как в сказке, скрипнула дверь...» Георгий
Секунды прозрения сменились сильнейшей головной болью. Она парализовала, не давая открыть глаз и пошевелиться. Из ее тела как будто вырвали все кости. Тряпичной куклой Мария привалилась на плече мужчины. Чувствовала бережные прикосновения. Монстр с осторожностью поднял ее на руки и понес в постель. Хотелось кричать от адского треска в висках, но ирландка не способна даже на шепот. Боль заменилась собой подкатывающий приступ паники. От нее не было спасения в забвении. Глаза щипало. Тело ныло, будто ее пинали ногами, но увиденное стоило мучений. Дальше бежать от правды невозможно. Ее зверь становился человеком. Он научился сострадать, заботиться, оберегать. Он больше не ставил свои потребности выше блага других. Мария прочла в его взгляде то, от чего пыталась заслонить сердце. Она боялась поверить в перемены. Боялась очередного предательства. Проще и безопаснее хранить в памяти образ кровожадной необузданной твари. Его прежние «заслуги» удерживали от новых ошибок. С недавних пор метод перестал срабатывать. Время сглаживало острые углы. Они сближались. Как теперь вычеркнуть из памяти полня ебли и страха глаза? Как не думать о случившемся на поляне и в душе? Похоть не взяла верх над человечностью. Бенджамин не воспользовался ее страхами. Старался сохранить осколки ее души. Сжимал их в ладони, пересиливая зов плоти. «L'ete indien» Мария
Загнанный в бетонную коробку Корпорации и непроницаемую - собственных страхов, на сцене, отбросив все тревоги и сомнения, мужчина преображался едва ли не до образа религиозного фанатика начала двадцатого века, не стесняясь высмеивать ни их общего наивного взгляда на науку, ни бесполезного протирания брюк некоторыми из докладчиков, прозвучавших ранее. Не называя имен, но подразумевая, и от того производя куда более глубокий резонанс, чем вызвали бы даже представленные за его спиной на широком экране видео, чуть более, чем полностью отличавшиеся от традиционно выводимых лекторами, поскольку не только имел доступ практически ко всему материалу, куда могли дотянуться длинные костлявые лапы Корпорации, но и считал необходимым раскрыть глаза и другим. Целью его выступления не было ни хвастовство своими достижениями, поскольку за это говорили его публикуемые открытия куда лучше него самого, ни унижение соперников на благодатном поприще их возлюбленной науки, ибо некоторым из них, зачитавшим довольно перспективные речи, он принес свою личную признательность и человечества от своего имени; он пытался обратить внимание своих коллег на вещи, действительно важные для изучения, горизонты, к которым жизненно-необходимо было стремиться, о чем говорили и резкость его фраз, и глубокое знание болезненного вопроса, на который, как следствие, вечно закрывало глаза научное сообщество. «Нельзя подать в суд за то, что тебя наняли на работу» Михаэль
Вместо смеха из груди вырывается кашель. Я держу ампулу в руке, один взгляд на эту прозрачную жидкость внутри крохотного сосуда наполняет мои легкие теплом – им полезно наполниться еще хоть чем-нибудь, кроме закипающей крови. Помню, сколько раз смотрела сцены из фильмов ужасов – да, противно, да, мерзко, но представить боль, которую испытывали жертвы маньяков, когда те расчленяли бедолаг заживо? Теперь я представляю. Теперь я думаю, что сквозь меня тянется колючая проволока, острия которой вонзаются в мои внутренности каждый раз, когда я шевелюсь. Вытащить шприц – дело простое. А вот со жгутом я уже справиться не могу, моих сил просто недостаточно, чтобы затянуть узел, господи, почему именно сейчас так тяжело, когда разрядка так близко? Слезы сползают по щекам и собираются у подбородка, еще никогда чувство собственного бессилия не било по нервам. Я готова разрыдаться, но даже этого сделать не могу. Ничего не могу. - Мишель, - не то со слабым смехом, не то с тяжелым шепотом, - помоги мне. Это не тамбурин меня извел, нет. «Mortido» Самин
Вскоре девочка вернулась назад, устроив для молодых людей своеобразный показ мод. Костюм, и, в самом деле был, очень хорош, Сэм одобрительно улыбнулся наблюдая за тем, как Эрика пытается поразить своего брата. И надо сказать, кажется, у нее это получалось: наш упрямец, буквально размяк глядя на дефиле своей сестрицы. Малышка стала увлеченно делиться своими соображениями, по поводу того, чего же не хватает её образу, как вдруг, из-за всех сил зарыдала. Ни Тайрон, ни Сэм не были готовы к такому повороту. Элмерз, на мгновение, проникся к ней неподдельным сочувствием. То, как отреагировал Кларк описать словами было гораздо сложнее: наблюдая за истерикой сестренки, он был абсолютно беспомощен перед её детскими слезами. Эрика продолжала плакать, цепляясь в него своими худенькими ручонками - Кларк под таким напором, удалился в свою комнату. Стоило старшему брату уйти, и, девчонка мигом взяла в себя в руки, едва заметно ухмыльнувшись своему партнеру по преступлению. Сэм не проронил не слова, опасаясь, что Тай его услышит. Эрика последовала его примеру, словно готовясь к игре в следующем акте. Тайрон вернулся к ним очень скоро, держа в руках какую-то коробочку. Элмерз не имел привычки рыскать в вещах своего новоиспеченного парня, по этому, ничего не знал о её существовании. «Сладость или гадость» Сэмюел

Все ушли, остались двое...
Лучшая игра недели
Тогда, в далеком две тысячи седьмом еще никто не орал на каждом "углу" интернета нечто в духе "верните мне мой две тысячи седьмой", тогда это был год как год. Димке только недавно исполнилось двадцать четыре и жизнь казалось такой шикарной фигней, что и словами не описать. Теплое местечко в небольшом тату-салоне, где он мог ставить эксперименты на людях, амбиции, которые толкали его вперед вполне себе умеренно и не подначивали стать лучшим или самым известным. Диме всегда хватало того, что у него была возможность самовыражаться и творить то, что требует душенька, так что он мог назвать себя вполне себе счастливым парнем, к которому судьба повернулась лицом, а не жопой. Последнее, к слову, немаловажная херня, потому как Гумилев, после всей этой истории с переездом в США, считает себя любимчиком у этой коварной старушки, которая так и норовит решить будущее любого живого существа броском каких-то замысловатых костей, которые не просто цифрами украшены, но и символами, а то и вовсе, норовят встать на ребро, оставляя то самое будущее таким туманным, на сколько это только возможно. Вот и тогда Дима в очередной раз просто вытворил какую-то херню, которую требовала его широкая русская душенька - с такой душенькой некоторые в двери не проходят, а Димка умудряется в любые щели пролезать. Хотя, если не так, то как же обрести уверенность и в чужой стране, чужом мире и, по сути, в жизни, которая только начинала принадлежать ему. Родители со своей гипер опекой, конечно же, хотели ребенку только лучшего, но тот не поддавался на эти инсинуации и продолжал желать быть художником, творцом, человеком широкой мысли. Потому, поступление в художественный колледж и дальнейшее увлечение всей этой дрянь было для Димы шагом в жизнь, где он будет сам себе хозяин. Дмитрий			Да вообще две тысячи седьмой был годом не плохим и, пожалуй, после у Медеи не единожды возникало желание вернуться в те беззаботные лета, в то время, когда она, как оказалось, была еще не настолько забита жизнью, проблемами и людским блядством, вполне могла позволить себе мечтать о чем то большем и чувство разочарования преследовало ее не еженощно. Ее тело не было исписано шрамами, душа была более открытой и доверчивой, улыбка отражала искренность чувств вместо жесткой усмешки и пачки сигарет хватало дня на три… хотя последнее было в угоду экономии скудного бюджета, которым располагала студентка Колумбийского Университета, и без того жившая под гнетом кредита на учебу, который выплачивать будет не с чего, если по пинку судьбы она таки нарвется на гнев ректората, а ведь кофе покупать тоже на что-то нужно было? А выпить? А туфельки? Не говоря уже о том, что жизнь на Манхэттене, даже в той дыре, где они с отцом делили квартиру, была удовольствием не дешевым, и пусть мать, вестей от которой не было уже последние пару месяцев, переводила на счет дочери небольшие суммы, те уходили ровно на то, чтобы закрыть ее половину платежа за коммуналку. Да, пожалуй, бюджетный вопрос – был именно той острой точкой, из-за которой желание вновь пожить на зарплату барменши, несколько пыл охлаждало. А в остальном было хорошо… Хорошо было даже тогда, когда однажды, просыпаясь, или, если передать истинные ощущения того утра, восстав из мертвых, Медея обнаружила себя не просто среди насмерть убитых алкоголем однокурсников, удачно закрывших очередную волну экзаменов и тем самым получивших пропуск в следующий год, а еще и кое-как перемотанной бинтом вдоль всего тела, причем намотано было столько, что мумии в гробницах почувствовали себя обнаженными развратницами. Медея
Archangel and Queen
Мессия. Спаситель галактики. Последняя надежда этого мира. Как только не называли этого заносчивого человека, который, однако, положил всю свою жизнь на борьбу с вторжением искусственного интеллекта, взявшим на себя ответственность решать, какому циклу жить, а какому – умереть, чтобы дать возможность другим расам развиваться. Теперь же пришла очередь коммандера принимать подобное решение. Не иронично ли? Почему жизнь всего сущего зависит от стойкости лишь одного человека, чье мировоззрение далеко не всегда совпадает с мнением окружающих? Вне всяких сомнений, он был особенным, но давало ли это ему право решать за всех? Вопрос до безумия спорный. Но каждый, кто наблюдал за сражением со стороны, не мог подавить надежду на то, что Шепард сможет выиграть у смерти еще хотя бы один день. Один день, чтобы попрощаться с родными, оплакать погибших и проститься со всем, что они могли иметь, но чего лишились. Может, мне повезло, что я потеряла все еще до того, как разразился этот ад. Я прожила долгую и яркую жизнь, не о чем было жалеть, некого было прощать и не с кем прощаться. Лизелль, Мордин, Найрин… Они и еще многие оставили этот мир раньше и тем лучше, если ему суждено сгореть. Рыдания и слезы, тягостное ощущение отчаяния, что перемешалось со сладковато-соленым запахом крови прибывающих в больницу солдат, не выстоявших на обороне Цитадели. Все это было бесполезно. Если бы армия могла что-то решить, то этой войны не было бы вовсе. Именно поэтому я была здесь, в относительной безопасности, морщась от запаха формалина и спирта, отворачиваясь от криков боли и страха. Главную борьбу ведут не они, они лишь пешки, пушечное мясо. Другое дело Шепард. Не ошибись, парень. Я поставила на тебя. А я не привыкла проигрывать. Катерина			Магия космоса всегда манила разумных существ. Тайны, которые он скрывал привлекали как ученых, так и искателей приключений. Не существует такой расы, которая не мечтала бы вырваться за пределы атмосферы родной планеты и оказаться выше неба, там, где кругом невесомость и вечная темнота. И каждая раса, на каком бы пути технологического развития она не была стремилась к этому. Вслед за первым полетом появлялись мечты о том, чтобы побывать на других планетах, найти среди них те, которые были бы пригодны для жизни. Основать новые колонии, расширить сферы своего влияния. Завоевание было в крови у всех разумных существ, и какая бы огромная территория, не принадлежала им, всегда было мало. Будь то земляне, для которых маленькая голубая планета, стала слишком тесной, азари или турианцы. Все прошли тот путь, от первого полета, до путешествий на сотни световых лет. Технологии прошлого, неизведанные, но столь соблазнительные, пробуждали в ученых научный интерес. Желание изучить их и открыть тайны, которые скрыты. И это давало свои плоды, пока одни просто наслаждали космосом, другие искали способ отправиться туда, где еще не ступало нога ни одного живого существа. Гаррус Вакариан не застал времен, когда турианцы совершали свои первые полеты, он родился намного позже. Но по долгу службы и личного интереса, турианец очень любил читать о событиях прошлого. То, что сделала его народ, таким каким он существует сейчас. Гаррус знал имена первых представителей его расы, кто рискнул отправиться в космос, тех кто начал осваивать глубины этой необъятной вселенной, первые поселения, основанные на других планетах. Конфликты, которые происходили с другими расами и жестокое подавления любого инакомыслия, которое шло в разрез с волей Иерархии. Леонардо
That took so long to finish
А звезды забавные… Единственная здравая мысль в моем полубессознательном состоянии, пока парочка янки с удовольствием пинает меня по ребрам, но я был настолько пьян, настолько очарован яркими огнями, позже я пойму, что ошибочно принимаю за звезды чьи-то веселые огоньки на окне, что весело мне подмигивают, что даже не пытаюсь сопротивляться. Отмотав назад, я стараюсь вспомнить, как до этого дошло. Утром я приехал в Нью-Йорк в надежде обосноваться здесь надолго: найти работу, может, построить карьеру и пойти в честный и чистый бизнес, особенно после той истории в Чикаго, заняться своей жизнью, раз мать настояла на том, чтобы перебраться ближе к родственникам, словно негласно давала свое согласие на то, что пора уже перестать заботиться о ней. Для меня, что ставил во главе всего семью, подобное казалось невозможным, ведь Мила заботилась обо мне восемнадцать лет, неужели я не могу позаботиться о ней? Сильная привязанность после смерти отца сыграла со мной злую шутку, отчего превратилась в тихое помешательство. Это понимал я, это понимала мать, но никто не решался сделать верный шаг в сторону, чтобы разойтись и дать каждому жить своей жизнью: взрослой женщине вспомнить что такое настоящая жизнь, возможно найти кого-то, а молодому парню просто пойти своей дорогой, наполненной ошибками, счастливыми моментами и грустными тоже. Ирландцы верят в судьбу, в том, что все, что происходит с нами предначертано и предопределено и чтобы ты не делал, как бы не сопротивлялся, все равно все будет так, как решит неведомая госпожа Судьба. Она отнимает близких, она же дарит любовь, она указывает путь прямой или извилистый, лёгкий или с препятствии, наполняет жизнь неким смыслом или лишает его безвозвратно. Винсент			Скажу прямо: тягать высоченного мужика ночью — занятие, которое выматывает. И ещё как. Особенно такую коротышку как я. Сползая от усталости по стене на пол, я задаюсь вопросом. Зачем мне это нужно? Но вместо того, чтобы спросить об этом сидящего напротив мужчину, называю ему своё имя, в ответ услышав хрипящее «Винсент». Но правда, зачем? К чему надрываться, подставляться, рисковать имуществом и жизнью если человек в помощи не нуждается — оценивающе осматриваю пьяного бедолагу, прижимающего к лицу холодное полотенце — ладно, помощь ему действительно нужна. Это понятно даже мне, человеку далёкому от медицины, да вот только он от неё отказался. Там, на улице, незнакомец ясно дал понять, что отлично справится и без врачей, и, уж тем более, без меня. А я всё-равно настояла, притащила его в квартиру матери и вымоталась при этом так, что ноги дрожат. Зачем? Благодарности ради? О которой, кстати, мой гость хотя бы не забыл, несмотря даже на очевидные проблемы с восприятием происходящего вокруг. По коротким вымученным предложениям складывается впечатление, что каждое произнесенное мужчиной слово оставляет рану на его сознании, а потому говорит он исключительно мало, по существу, не желая причинять себе лишней боли. Будь Рокс рядом, она бы попыталась ответить на неозвученный мною вопрос, сказав ставшее уже вечным: «Яблочко от яблони недалеко падает», - и пусть любое сравнение с матерью оставляет меня в смешанных чувствах (быть может я даже когда-нибудь признаюсь почему), случай с Винсентом — ровно то, от чего не смогла бы отговорить себя ни одна женщина, нареченная при рождении Диккенс. Мой ночной гость неоднозначно просит избавить его тело от плена куртки, продолжая ограничиваться минимумом слов в своей речи. Уиллоу
not for us
Дулас Бут постоянно что-то говорил и громко смеялся всю дорогу, которая началась еще в Лондоне. Филипп, закрыв глаза солнечными очками, отвернулся к морю и старался игнорировать это глупца за шумом моря и мотора, все же они были приятнее, чем этот нескончаемый треп мужчины. Да, все считали Ломбарда и Бута друзьями, более того именно этот парень и был причиной знакомства Филиппа и его жены Веры, хватило одного приглашения на ужин, чтобы будущая прочная семейная ячейка общества уже не расставалась никогда. Ломбард любил свою жену, свою неуклюжую, глуповатую, до отвратительного красивую и разгульную жену. У Веры был истинный талант издеваться над мужем, сводить его с ума и доводить, она повторяла одни и те же ошибки снова и снова, совершенно не учась на них. Вот и сейчас она слишком громко смеялась над шутками своего «друга» детства, который фривольно клал руку на ее колени и заискивающе смотрел в глаза чужой жены, та же не слишком расторопно убирала чужую ладонь. А потом она будет врать в лицо Ломабарду и говорить, что ничего между ней и Дугласом нет. Филипп натужно улыбался Буту и крепче сжимал плечо Веры. Его пальцы с каждой полуулыбкой жены сжимались все сильнее, впиваясь в кожу и оставляя на ней неприятные следы. Жаль. У Веры вряд ли получится надеть в этот вечер то черное с золотым платье, которое ему так нравится. Она сама виновата. Едва лодка причалила, как мужчина первым ступил на причал и тут же подал руку своей супруге. Никто и никогда не смог бы обвинить его во невнимательности, Филлипп любил Веру и старался ее оберегать от всего, даже если это означало спасать от самой себя. Сняв очки, мужчина огляделся и слегка сморщился. Унылый ирландский пейзаж скалы и море, всюду море. Кит			- Филипп, пожалуйста... - женщина не успела договорить и пришла в себя, обнаружив, что горизонт вдруг стал вертикальным. Все длилось всего мгновение, но Вере показалось, что прошла вечность. Ее просьба была лишь автоматической реакцией сознания, ведь она прекрасно знала, что это не поможет. И если в первые разы она рьяно защищалась, пробуждая в муже животное, то теперь начала получать от этого мазахистическое удовольствие. Бог накажет ее за это. Когда Вера выходила замуж за Филиппа Ломбарда, она не любила его. Он был красив и дьявольски обаятелен. А еще он очень хотел на ней жениться, буквально возвел ее на пьедестал и поклонялся ей, как божеству. Такое отношение подкупит любую барышню, что уж говорить про девушку, выросшую на острове и мечтающую как можно скорее покинуть его пределы и поселиться на большой земле. Вера ненавидит воду, ее тошнит от запаха морской соли, а слово "лодка" вызывает головокружение. Филипп был ее билетом в лучшую жизнь, а она была из тех, кто не упускает дарованных судьбой или Богом возможностей. Мужчина прижимает ее к себе, и Ломбард чувствует тепло, разливающееся внизу живота. Когда Вера выходила замуж за Филиппа Ломбарда, она не любила его. Но сейчас она готова была поклясться, что Бог не забыл ее и послал ей человека, способного искупить все ее грехи. Ни единой слезинки, ни единого следа от произошедшего. Щеку саднило, но через полчаса пропадет даже красный след, и никто ничего не узнает. Следы на предплечье - это только начало. Филипп ужасен в своей ревности, но, наверно, именно за это Вера и полюбила его. Он страшный человек, настоящее чудовище, и неизвестно, было ли бы лучше, если бы он это скрывал. Вера поцеловала своего мужчину, выдохнув в его губы: "Я люблю тебя". Элвис
Самый страшный монстр - это человек...
«Разве я не говорил тебе, больше не показываться мне на глаза, Рен?» И он ведь едва не задал этот вопрос вслух, если бы на его плечо не опустилась ладонь его женщины, удерживая об необдуманного шага. Хант даже не стал одергивать Джека. «Как же ты печешься от об этом мальчишке. Надо же… И когда успели сдружиться». Усмехнулся, кинув презрительный взгляд на Рена, и чуть выгнул бровь, когда тот продемонстрировал уже ставший привычным оскал. Только вот сам, вместо того, чтобы как следует вмазать пацану за столь непочтительное отношение, чуть улыбнулся и опустил винтовку. Не стоит забывать – они не солдаты и не бандиты. Они такие же жертвы, которые ищут приют. Только справиться с желанием послать к черту совершенно ненужных ему людей удалось далеко не сразу. - Рен, уймись. Довольно тихо и спокойно шикнул на пацана, когда тот начал вырываться из рук удерживающего его мужчины, и как можно дружелюбнее улыбнулся длинноволосому, опуская винтовку. - Прошу нас простить за не слишком теплый прием. Сейчас опасности стоит ждать из-за каждого куста, сами понимаете, приходится перестраховываться. Невнимательность и неосторожность, действительно могла выйти боком. И хорошо, если она не приведет к смерти. Расслабляться, тем не менее не стал. Хотя и не делал больше попыток пристрелить незваных визитеров, был готов вернуться к первоначальной цели в любой момент. - Располагайтесь. – указав рукой на догорающий костер, Хант отошел в сторону, пропуская «новеньких». – Сожалею, мы не сможем угостить вас ужином, но Джек – врач. Рик			Казалось, эти тварям нет конца и края. Они отбивались, как могли. Выстрелы и крики своих, и писк и визг крыс раздавались со всех сторон. В общей суматохе Рен даже не понял, как так получилось, что эти твари умудрились их разделить. Лишь в какой-то момент повернулся, оглядываясь, но заметил лишь морду вновь кинувшейся на него крысы. А спустя секунду стало и вовсе не до этого. Земля задрожала, словно он снова был дома и переживал привычное для них землетрясение. Но это землетрясение напугало крыс. Где-то рядом с правом плечом наружу вырвался столб пара, Рен едва успел откатиться в сторону, явно действую на одних инстинктах. А в нос ударил запах тухлых яиц. А потом кто-то схватил его за шкирку и потащил за собой. Еще не успевший сориентироваться Рен, не сразу понял, что случилось. И лишь когда над ухом раздался мужской голос, тряхнул головой, скидывая оцепенение и приходя в себя. - Нет! – рявкнул, от неожиданности даже не осознав тот факт, насколько яростно это получилось. – Нельзя. Там остались Вел и Люк. Мы не можем уйти! - отсутствие Роско и других сейчас не замечал – в последние минуты все внимание его было сосредоточено на девчонке и ее брате. – Не можем! – рванулся в очередной раз, выдираясь из хватки, и даже успел сделать несколько шагов обратно, как снова оказался в руках мужчины. – Мать твою, мы не можем там их бросить! Им надо помочь! Дальнейшее парень помнил смутно. Вроде бы он все продолжал рваться назад, но совершенно безуспешно. Выкрикивал что-то про то, что они не могут так уйти, не забрав остальных. Совершенно не слушал, а точнее даже просто не слышал, что говорил ему Дитрих. Словно пребывал под водой, куда н долетаю звуки из надводного мира. Рик

Элис посмотреть	Джонатан посмотреть	Майкл посмотреть	Медея посмотреть	Александра посмотреть	Летиция посмотреть

Поделиться328 Фев 2018 18:31:43

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1



	Я после шести не ем. ну ладно, сяду на диету с понедельника: две запеченных Филадельфии, сырные шарики...

	«Трамп ... трам-пам-пам» Когда в холодильнике не осталось оливье, когда на прилавках магазинов вновь появились банки с консервированных горошком, когда-то кто-то успел начать жизнь с чистого листа, а кто-то отложил это гиблое дело до китайского нового года, когда шампанское – это пузырьки лимонада, тогда появляюсь – я, фореве намбер ван в ваших бюллетенях. Помните, единственный – значит лучший. Пока администрация форума подводит итоги года ушедшего, я буду работать на опережение. И подведу их самолично, вручив себе заслуженную награду главного индюка года. Все же помнят, что в ноябре отмечали День Благодарения? Но не все знают и были приглашены на почетный ужин в честь этого праздника (Боже, храни Америку) в святая-святых (нет, не к Каррере на квартиру) в Белый дом. Сейчас расскажу вам как это было. Значит, натянул я спортивки, кепку (ту самую, знаменитую, чтобы никто меня не признал, знаменитости же так делают), обул ботинки из крокодильей кожи и пошел самолично опрашивать прохожих на улицах, задавая им несколько каверзных вопросов. Вероника: 1.Что лучше День Благодарения или Масленица? Этот вопрос задан потому, что у меня муж русский? смеется даже не знаю, несколько раз я пробовала эти как их… бли-ны. Русские - странные люди, они разводят муку до жидкого состояния с яйцом, а потом жарят это тесто и употребляют в пищу вместе с начинкой, которая может быть различной. Вкусно? Да! Правда, мы ели блины не на Масленицу, Алексей просто как-то, раз их приготовил, пытался приобщить меня к русской кухне. Рассказывал еще, что этот праздник он вроде как очень важен для людей, они веселятся на холоде, взбираются на столбы, пьют водку, тянут канат и сжигают соломенное чучело во славу весне. У американцев все это как-то проще. Ну, знаете, ужин в кругу семьи, огромная индейка, запеченная в духовке. Все так уютно, этакий первый этап подготовки к новогоднему кошмару, когда придется сметать с полок в супермаркетах нужные и ненужные (а вдруг пригодится) продукты, думать о том, что подарить всем этим родственникам и как украсить фасад своего дома лучше, чем у соседей. В силу своего характера и того, что являюсь публичной персоной, выберу второе, но попрошу мужа приготовить и подать на стол блинов. Идеально. 2. Чем американский президент лучше британской королевы? Разве что только в том, что с ним я здоровалась за руку, а королева для меня недосягаема, по крайне мере пока. разводит руками. Собственно оставим вопросы о политике за кадром. 3.Чем русский мужик лучше мужика в килте? Зависит от погодных условий. Если это суровая русская зима, то мужик в юбке определенно проиграет в считаные секунды. Был мужик, а через секунду вроде, как и не мужик больше… Ну и собственно вы видели и тех и других в деле? Видели, как русский машет топором и валит деревья? Я вот видела. И видела, как мужики в килте играют на волынке. И те и другие вроде как гордые, упрямые, любят дерзить и махать кулаками, но к мужикам, кто предпочитает носить клетчатые юбки без нижнего белья, я как-то не испытываю доверия. 4. Идеальный день Благодарения глазами Вероники? Если за столом будут только близкие и любящие люди, кто будет улыбаться, благодарить и принимать благодарности без попытки лукавить или поиска выгоды. Возможно, что мне удастся самой запечь индейку в брусничном соусе, а не заказывать ее в ресторане. 5. Кто станет следующим Президентом США? Вопрос с подвохом? Я не знаю. В последнее время все прогнозы и предсказания как-то не совпадают с результатом. Не хочу забегать вперед и рыть для себя яму. Маркус: 1. Кто-то стоит в очереди за айфонами, кто-то за кроссовками от Канье Уэста, а за чем отстоять очередь мог бы Маркус? За справкой для тех людей, которые стоят в очереди за десятыми айфонами и кроссовками от Канье Уэста. Стоит отметить, эта очередь будут пострашнее вышеупомянутых. 2. Представь, что ты близкий друг попросил тебя купить индюшку ко Дню Благодарения, и вот ты идешь в супермаркет, но в холодильнике осталась одна-единственная индюшка, а купить её - аж трое желающих. Как поступишь? Учитывая мое благородство и любовь к ближнему, конечно же я заберу ее себе и отнесу близкому другу (особенно, если этот друг о-о-о-очень близкий). Делать мне больше нечего, что ли — последнюю индюшку кому-то отдавать? Я в добавок еще и нахуй пошлю, чтобы точно неповадно было. 3. Представь, что ты поймал золотую рыбку, и как принято, она предлагает тебе исполнить три желания, но только в День Благодарения. Что это будут за желания? Первое — неисчерпаемое вдохновение, потому что с этим бывают частые проблемы. Второе — двадцать пять часов в сутки, потому что именного этого двадцать пятого часа очень часто не хватает. Третье — бесконечный фонтан хорошего алкоголя в своем баре: и себе приятно, и гостей можно удивить. 4. Чем американский президент лучше британской королевы?* У него есть член. Хотя искренне не могу найти аргументы, в которых американский президент будет лучше кого-либо в принципе. 5. Идеальный День Благодарения глазами Маркуса. Проспать до обеда, без всяких телефонных звонков, вечером уделить немного времени сестре и вытерпеть ее праздничную стряпню, а потом с друзьями отправить кутить на всю ночь. И с утра б-л-а-г-о-д-а-р-и-т-ь Всевышнего за отсутствие жесткого похмелья. В принципе, последние два года это так только и работает. Кит: 1.Представь, ко Дню Благодарения начальник подарил всем сотрудникам вашей фирмы билеты на футбольный матч, идти на который всем обязательно. И тут во время перерыва на тебя выхватывает камера, на твое лицо накладывают маску с индюшкой и в таком виде просят произнести тост в честь Дня Благодарения – каким он будет? Истинный дар благодарности в том, что чем больше те отдаешь, тем больше ты есть в этом мире. В этот День Благодарения, я хочу сказать спасибо своим предкам, своей стране, своим близким за то, что они были и есть в моей жизни. С Днем Благодарения! 2. В «черную пятницу» ты и твой начальник купили одинаковые костюмы и пришли в них на работу. Твои действия? Великие умы, мыслят одинаково. Да, и все и так знают, что я считаю Эрика тем, к кому нужно стремиться. Ничего страшного не произошло, так что и делать ничего особенного и не нужно. 3.Представь, что тебя выдвинули в кандидаты в президенты от Демократической партии, какие политических лозунга ты бы выдвинул? Хлеба бедным, зрелищ богатым, равенства всем. 4.Чем американский президент лучше британской королевы? У него больше реальной власти, он глава одного из сильнейших государств в мире. 5. Идеальный День Благодарения глазами Кита. Рядом с Лисой, остальное уже не так важно. Керри: 1. Представь, что за праздничным столом, посвященным Дню, тебя попросили прочитать молитвы, и как водиться для девушек, которые пропускают воскресные службы, ты не знаешь ни одной, но сказать что-то надо. Какой будет твоя молитва? Благодарю тебя, Господи, за сей скромный обед: за виски в стакане, да за стейк на тарелке. Дай нам Бог сегодня не напиться и не оказаться завтра в соусе, как эта индейка. И спасибо, что я - не эта индейка. Аминь. 2. Близкий человек попросил тебя купить индюшку ко Дню Благодарения, а ты, как истинная леди, отложила это на потом, и вот он час «иск», ты в супермаркете бежишь к холодильнику за индюшкой, но тебя подрезает какой-то мудак, намереваясь оказаться первым. Твои действия? Толкну его и начну орать, что он жестокий безбожник, который пожирает туши бедных несчастных животных. А пока он будет втыкать в то, что я сказала - убегу на кассу. 3. Чем мужчина в штатах лучше мужчины в килте? Это, конечно, спорный вопрос, какой мужчина лучше. Ведь в штатах тоже есть представители мужского пола, которые носят юбки. И это не национальная традиция. 4. Чем американский президент лучше британской королевы? А кто сказал, что он лучше? У Королевы хотя бы шляпки милые, а у Президента только рыжие волосы и такого же цвета лицо. 5. Идеальный День Благодарения глазами Кэрри. Какой угодно, лишь бы не за столом с мамой. Она вспоминает молодость и начинает нашпиговывать наш с братом мозг историями из нашего детства, нравоучениями, советами «как надо жить» и «как не надо пить».

	«Можешь поесть в комнате, только не урони» Многие обсуждают скандальные видео в сети интернет, как например тех самых курсантов из того самого училища. В общем, волей не волей сегодня и женщины Манхэттена (сами того не зная, но когда ты - Президент, то ты можешь все) приняли участие в акции в поддержку мальчиков. Ниже под спойлером с возрастным ограничением кадры, как наши прекрасные барышни, отражают главные ценности острова под провокационную песню. Интерпретация вольная, обещаю, что никого за это с форума не исключат. Эротично и желанно? О, да Benny Benassi - Satisfaction 21+

	«Мои руки в режиме "хэндс-фри", поэтому если я кого-то полапал, то это шалавливые пальчики сами» Главное блюдо дня – лень. Оно прекрасно подходит для любого времени суток, желанно под любым соусом и специями. Раз уж после новогодних праздников и в преддверии весны принято скидывать несколько лишних килограммов, то предлагаю всем отказаться от лени. В качестве первого шага избавления от лени - голосование Лучшие игры "Манхэттена". Комментируем, читаем выбираем. Не берите пример с меня, не ленитесь писать, читать, голосовать. И не забывайте о чистке. Помните крест на Манхэттене - к беде.

	«Budem» Все же помнят, что уже пора покупать красную цветную бумагу и вырезать сердечки? Так уж и быть на 14 февраля я надену подгузник (не надейся, Клинтон, я адекватен и не грози мне импичментом и поправками) и буду зачитывать на кухне ваши поздравления и признания друг другу. Уже сегодня все желающие могут закинуть послание любви мне в личные сообщения. При желании анонимность гарантирую. Всем мира, добра, любви и хорошей музыки:

Поделиться3311 Фев 2018 16:38:49

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

Жизнь Паркера Джонса начала рушиться в тот момент, когда его в сорок семь лет отлучили от церкви. Убийство. Превышение мер самообороны, состояние аффекта, условный срок. И отлучение. Он плохо помнил, почему это произошло, всё было действительно как в тумане, в голове – ни единой мысли. Вот Паркер идёт домой по своему не самому благополучному кварталу, составляя в уме список дел, которые нужно сделать. Новая программа по работе с детьми из неполных семей и семей, у которых есть «проблемы»; протезирование правой ноги для мальчика из его прихода, которому ампутировали правую ногу – быстро развившийся рак едва не отнял у него жизнь; серия лекций в местном университете, где он расскажет об интересных местах в книге премудрости Соломона. Например: «Итак, хранитесь от бесполезного ропота и берегитесь от злоречия языка, ибо и тайное слово не пройдет даром, а клевещущие уста убивают душу». Да и в целом жизнь Паркера тогда была полна, била через край, ему некогда было отдыхать или печалиться. Он считал, что он абсолютно счастлив. По вечерам, когда он оставался один в своей крохотной квартирке, он вставал на колени около узкой жёсткой койки, и молился, прося успокоить его дух, чтобы он смог выспаться и приступить к своим обязанностям с привычным энтузиазмом. Отец Паркер мог бы назвать себя счастливым, хотя в его жизни была только церковь и Бог, но этого ему вполне хватало, чтобы чувствовать себя полностью удовлетворённым. Но, видимо, Бог в этот раз был у кого-то другого, потому что следующее, что помнит Паркер, - он стоит, тяжело дыша, над молодым парнем со сломанной шеей. А подле бака с мусором жмётся тринадцатилетняя Лесли, у которой разорваны колготки и блузка, а под левым глазом наливается синяк. Она дрожит, в огромных голубых глазах застыл страх, но кого она больше боялась в тот момент? Тяжело дышащего Паркера, который сорвал с шеи воротничок, когда понял, что мальчишку он убил? Застывшего сломанной куклой насильника? Лесли отпрянула от Паркера сначала, а потом прильнула к его груди и расплакалась, маленькая девочка, едва не ставшая жертвой насилия. читать продолжение: «Everything that rises must converge»
теМой любимый Рокки! Каждый раз я радуюсь возможности написать для тебя слова поздравления, хотя, если бы решение принимал я, это случалось бы гораздо, гораздо чаще (вот почему мне это никогда не доверят). Знаешь, что удивляет меня больше всего? Лёгкость, с которой ты ныряешь во всякий новый образ, создавая удивительно ярких, необыкновенных, запоминающихся персонажей. Ты - настоящий мастер перевоплощения, это известно каждому на форуме. Я знаю ещё больше: мне знакомы твои идеи и задумки, так и не воплощённые (пока?), которые поражают своим разнообразием, необыкновенной фантазией, глубиной чувства, вложенного даже в самые незначительные детали. Читать тебя всегда интересно. Каждый твой пост - маленький праздник, потому что я не могу быть уверен наверняка, куда ты уведёшь меня на этот раз. Ты выстраиваешь в своей голове волшебные замки и сплетения событий, заставляя меня ощущать себя Алисой, бродящей по таинственному Зазеркалью. Спасибо тебе за магию, которую ты творишь для нас двоих, позволяя и другим увидеть её частичку. Спасибо за каждый пост, за каждый сюжет и мысль, разделённую на двоих. Пускай их поток никогда не иссякнет, а наша с тобой игра продолжает всё так же вдохновлять, спустя ещё долгое время. Каждый твой пост - лучший, так или иначе, и каждый следующий - лучше предыдущего. Ты меняешься, растёшь и расцветаешь, спасибо тебе за честь наблюдать всё это. С любовью, твой Рыжий. (с) Энджел

Кит	Аллан	Бонни	Мария	Бенджамин	Винсент

Очень часто люди, которые не хотят внимания, оказываются в золото клетке на всеобщем обозрении. Это какая-то извращенная психология робких и нерешительных людей, их логика - они ищут тех, кто сильнее, кто может их защитить. Те же, обладая сильным характером, в свою очередь любят купаться во внимании, охотно получают и ищут его, тем самым создавая ситуацию, при которой робкий партнер оказывается под светом софитов. Очень часто я чувствовала себя в этой ситуации - не желая внимания я получала его из-за Моники, за которую цеплялась всю сознательную жизнь. Смелая, рыжеволосая Моника вела меня вперед, собирала вокруг нас людей и решала если не все, то многое, и я была довольна таким положением дел, даже если порой это все смущало и заставляло меня желать куда-то спрятаться. Но мысль оставить позади в таком случае Монику мне не нравилась: откровенно говоря, она меня пугала. Поэтому и признание подруги в том, что идти она все равно собиралась со мной, заставило заулыбаться и почувствовать тепло где-то в груди, которое никуда не делось и в шатре гадалки. Пока Моника говорила, я украдкой рассматривала цветастые платки, перекинутые через ширму, на украшавшие металлический каркас, на котором все держалось, светлые огоньки. «Begin The End» Венди
Медленный танец заводит ещё сильнее. Мы переступили все границы, оставив любые сомнения далеко позади. Хотя я не сомневалась ни минуты, даже когда стало страшно, я прекрасно понимала, чего хочу от этой встречи. Потому я здесь, плавно изгибаюсь, и как завороженная слежу за каждым её движением, за каждым мускулом на её лице. Остался только шаг. И он остаётся за Бонни. Своенравная блондинка опрокидывает стакан с виски, а затем швыряет его в дальний угол комнаты, из которого до моего слуха доносится треск и дребезг. Агрессивное начало выливается в стремительный поцелуй, наши тела притягивает как магнитом, я готова утонуть в её страсти, в нашей страсти. Ноги становятся ватными, когда Сил разрывает связь наших губ и жарким дыханием обдаёт мою щёку, ухо, шею. Мне едва-едва удаётся подавить стон, рождённый глубоко в груди, и она, вновь прильнув к моим губам, продолжает поцелуй. Жадное желание обладать заставляет нас двигаться. В этом споре британка явно сильнее, и мне приходится пятиться назад, покуда мои ноги не упираются в край стола, на котором до сих пор стоит нетронутый мной стакан с виски. У нашей страсти нет преград, по крайней мере таково мнение Бон, потому она с лёгкостью отправляет весь хлам со столешницы прямо на пол, освобождая тем самым место для меня. «» Уиллоу
Проклятье или нет, но это было действительно правдой. Адам не стремился быть дотошным и приходить всегда и везде вовремя, просто ему везло, плюс он выходил из дома чуть раньше, с запасом, который обычно и улетал на всякие задержки. Сейчас он вообще вышел за почти два часа до назначенного времени, потому что не мог усидеть на месте, так жаждал ее увидеть. «Три дня слишком большой срок, чтобы я даже не прикоснулся к ней. Я окончательно и бесповоротно рехнулся…» Иса всегда выделялась из толпы своей бешеной энергетикой, невидимой человеческому глазу. Подобно ауре, она окружала ее, как теплый шарф, и быстро распространялась на других. А иначе как объяснить, что он подсел на нее как на наркотик? Он приготовил завтрак, чего не делал много лет. Посуда не в счет, это было главным правилом в доме Миллеров, что «тот, кто готовит, не моет тарелки». Он поддался чарам незнакомой женщины, казалось, обычное явление, и все выходные не вылезал из ее постели, даже не придумывая предлоги, а просто оставаясь на сломанном диване, пока на груди удобно устроилась незнакомка из бара. И тем более он купил по пути дурацкую розу с длинным стеблем и необычной синей окраской, под цвет глаз той, что ждала его. «make me feel like someone else» Адам
Глубоко-серое небо прочертила продольная полоса, разрезав редкие облака на осколки; самолет улетел по направлению в Монпелье, оставив позади себя хвост, который, подобно острию ножа, кромсал небесное полотно. Последние несколько дней шли дожди, а потому брусчатка блестела влагой, подставляя свою спину ботинкам прохожих – французов и приезжих, пестро говорящих на сотнях языков, покупающих свежий, ломкий багет, хохочущих и греющих пальцы о бумажные стаканчики с чаем или кофе. Пряный привкус табака осел на кончике моего языка, когда очередной окурок отправился прямиком в городскую урну: я любил много ходить пешком, если позволяла погода, а еще много курить в процессе, если позволяло здоровье; в последнее время я снова начал все меньше тревожиться о том, насколько хорошо мне или плохо. Избавившись от болезни, которая поглощала меня довольно продолжительное время, навевая тоскливые мысли о смерти, я вновь стал безучастен к своим внутренним ресурсам. Какой смысл в жизни, которой нельзя наслаждаться? Сейчас в ней были вино, сигареты, музыка и Клеман. Одно всегда прекрасно сочеталось с другим, от перестановки слагаемых сумма удовольствия не менялась. Мы затерялись в одном из типичных французских домов с узкими окнами и дощатым полом, который поскрипывал ночью, пугая воображение. Я снова занялся музыкой, вернулся к студийным записям, в душе мечтая вновь сколотить более-менее годную группу. «Aimer d'amour» Марсель
Больше всего сейчас ей хотелось взять свой телефон в руку и набрать его номер, но она не могла, совершенно точно понимая, что другого пути, кроме как решиться на полный пересмотр их жизни быть не может. Оливия ещё не знала, как именно это сделает, но она уже была уверена в том, что это случится. Выезжая на проезжую часть, она снова бросила пленительный взгляд на свой самсунг, в надежде, что та могло что-то измениться. Опасаться за то, что он может оставить её и вовсе, решив вернутся обратно в семью ради благополучия своего сына сейчас было не такой уж и паранаидальной мыслью. Как всегда, она приехала в их квартиру раньше того, как на пороге объявился Дилан. Лив подошла к нему вплотную мягко касаясь ладонью его щеки и нежно целуя в губы, улыбаясь тому, что она наконец-то появился. Как просто делать вид, что все в порядке, когда на самом деле весь день прошел в сумасшедших раздумиях о том, что вообще сейчас происходит в их жизни. Возможно она просчиталась в своей игре и не была столь талантливой актрисой, потому, что уже в следующую минуту отступила, незаметно кусая свою нижнюю губу, тем самым подавляя желание выплеснуть свои эмоции наружу. Не хватало того, что отец все больше и чаще стал давить на неё со всей темой этого бизнеса, так теперь ещё и человек, которого она любила терялся прямо из её рук. «There is always a chance.» Оливия
Но Михаэля же сцена преображала. Что служило тому причиной? Доза лекарств, что была выпита им накануне или же самоотверженная вера в свои идеи и стремление донести их до как можно большего числа людей? И как наиболее эффективно это можно было сделать, если не с живой публикой, опаляя ту собственной одержимостью, убежденностью и ходом мысли. Пользуясь не отшлифованной цифровым изображением харизмой, интонациями, не съеденными качеством записи, далеко не самым лучшим, как было бы, будь съемка студийной, энергетикой, многократно усиливающейся от льющейся из зала отдачи. На стороне Штернберга был и эффект неожиданности и изголодавшиеся до зрелищ люди. Даже те, кто не был с ним согласен, все равно, стоило тому заговорить, мгновенно оживлялись и прислушивались, стремясь не упустить новый повод для последующих после пересудов, который еще долго будет обсуждаться и передаваться из уст в уста по неутихающему сарафанному радио. «Да что позволяет себе этот немец?!» «Кто это допустил!» «А вы не в курсе, что именно он там себе позволил и почему его не должны были допустить?» «Нельзя подать в суд за то, что тебя наняли на работу» Мадделин

30.06.13
Лучшая игра недели
Последнее, что он успевает увидеть. перед тем, как падает самолет - Ада. Она стоит на крыше вагона метро и смотрит ровно ему в глаза. Это странно, та кассета. что он видел ранее в лабораториях под собором, агенту определенно нужно было получить ответы на свои вопросы. но это же Ада, которая сама по себе была вопросом и привычек на них отвечать не имела. А потом, становится просто не до того, потому что самолет, пропахав брюхом монорельсовые пути, падает посреди складов и им только каким-то чудом удается выбраться из него, выбив лобовое стекло. Позади все еще зомби. но их быстро сметает пожар, что расползается по всему судну, а так же по грузовым контейнерам, что щедро расставлены в округе. - Добро пожаловать в Китай! - с львиной долей сарказма роняет агент и оборачивается на женщину, что идет следом. Она хромает. А он ее уже почти не винит в том, что случилось, почти что. Они проходят ровно шестьдесят три шага, плутая в лабиринте складов. - Леон! - агент оборачивается быстрее, чем может подумать. Неужели, послышалось? Но нет, к ним действительно бежит Шерри. Но удивление на его лице становится еще сильнее, когда взгляд голубых глаз падает за ее спину, где... - Джейк! - Кеннеди срывается с места под непонимающий взор обеих женщин. - Ты - жив. Хотя это скорее должно быть очевидным. все охотились за треклятой кровью Вескера-старшего и в этот момент он готов убить его сам и снова. за все хорошее. что он сделал. За все плохое его найдет и погладит по головке - Крис. Рука агента ложится на шею парня и притягивает к себе. На них смотрят, вокруг пожар, но американец не может думать ни о чем другом. Он целует Джейка, одновременно с тем, как Шерри пытается спросить, что они тут делают. Но разговоры могут подождать. Аллан			Джейк в своей жизни видел много разного дерьма. Так сложилась его жизнь единственного сына больной матери в Богом забытой стране. Так сложилась его жизнь наемником. Он видел разрушающиеся от времени и отсутствия денег дома, детей, что играли не с новомодными игрушками, а с палками и камешками, он сам был таким. Он видел, как города рушились под ударами артиллерии, он видел, как умирали чужие дети, он сам убивал других людей. Но самым большим адом в его жизни стала эта гребанная комната три на четыре метра. Она была белой, абсолютно белой. Белые стены, белый потолок, белый пол, белая шторка, белое постельное белье. Черт, даже гребанный телевизор и тот был сволочь белым. Хреновы пижамные штаны, в которых он тут ходил и те были что б его белыми. После этого заточения парень знал точно, он больше никогда не сможет полюбить или воспринимать нормально этот цвет. А еще он был один большую часть времени. Он сидел запертым в этой чертовой комнате и все время ждал, когда снова придут взять у него очередной анализ крови или вколоть какую-то новую дрянь. Доктора или кем они там были, не разговаривали с ним, они даже толком друг с другом не разговаривали, просто делали свое дело, снимали показания с каких-то приборов и растворялись где-то в глубине таких же белых коридоров, которые он мог видеть по дороге от лаборатории до своей комнаты. Единственным хоть каким-то пятном во всем этом буйстве белого были странные недозомби с автоматами в черных костюмах и непонятных масках вместо лиц. Они ходили туда-сюда, явно патрулируя периметр и Мюллеру в общем-то не оставалось больше ничего другого, кроме как следить за ними. Плана выбраться не было, но делать это точно нужно было как-то. Докторам он явно рано или поздно наскучил бы и тогда эти самые охранники пришли бы по его душу. Кит
L'ete indien
Были времена, когда обычно «прости» могло исправить ситуацию к лучшему. Монстр обижал – она молчала и ждала ласковых слов. Надеялась, что Бен одумается и прижмет к груди нашептывая заветное «люблю». Тогда признания были редкостью. Тогда в них не ощущалось обреченной обыденности. Тогда она еще во что-то верила. В тайне мечтала, что зверь хоть изредка заменить боль нежностью. Будет считаться с ее потребностями. Увидит в ней женщину, а не игрушку. Станет беречь любовь девушки, как нечто ценное и незаменимое. Она жила в утопии. Знала, что хищное существо не может иначе. Не просит прощения… ничего не обещает. Пока жила ее любовь, Ри мирилась с отведенной ей ролью. Все в прошлом. От чувства остался осыпающийся остов и существовать, как раньше она не сможет. - Нет. Я не знаю… - девушка качала головой. Прокручивая подслушанный монолог, она сильнее запутывалась все сильнее. В ней боролись вера и безверие. Желание быть нужной и страх нового сокрушительного предательства. – Твой голос… твои признания… Ты никогда прежде не был настолько открытым и… уязвимым… Я поверила… На миг… Вопреки всему, что между нами было… Я поверила каждому слову… но потом… - запинаясь и глотая слова, Мария пыталась объяснить, что чувствовала в тот момент. Эйфория не продлилась долго. Сквозь мерцающее облако ярких эмоций стали проглядывать черные пятна страха и обиды. Стало обидно и больно от того, что Бенджамин открылся малознакомой подружке по бегу, а ирландка по-прежнему оставалась недостойна прямых откровений. Если бы Ри не подслушала, то так бы и не знала насколько увяз монстр в чувствах и желаниях. – Потом ты сказал «извини», и я подумала, - говорить больше не оставалось сил. Мария			Люди рождены, чтобы причинять боль. Любить. Прощать. Расставаться. Вновь сходиться. И так по кругу. По пятам всюду следует боль. Слабая. Сильная. Обжигающая. Они не верят и учатся доверять. Они оступаются и падают. У кого-то больше нет сил подняться. Кто-то изо всех сил карабкается дальше, лишь бы не остаться в этом дерьме и одиночестве навечно. Жизнь каждому воздает по заслугам. Бен не получил и доли того, что заслужил. Проводя дни и ночи рядом с Марией, это тоже была часть его муки. Она не прощала, не могла заново полюбить... чувствовать. Она больше не была его. Это было то, в чем так нуждался Бен. Мария вернулась к нему раздавленная и почти неживая. Он отогрел ее, накормил. Вернул физическую силу, но залатать израненную душу так и не сумел. У него не получалось... и он больше не знал, что еще сделать, чтобы больше не быть в ее глазах и мыслях только монстром. Это клеймо было выведено на теле и сердце. Едва девушке удавалось забыть об этом, старые раны напоминали о прошлом. Он больше не хотел так. Не хотел быть для нее только чудовищем. Чем угодно, но не им. Вглядываясь в родные черты лица, Бен водил пальцами по румяным щекам, задевая приоткрытые уста. Ее губы шевелились. Зачем она это говорила? Разве боли по-прежнему было мало? Бен не затыкал уши и не отстранялся, хоть видит Бог, как трудно было удержать свой взгляд на ней, пока Мария в очередной раз пыталась ему сказать, что не может верить. Даже после того, что между ними было на поляне. Доверия не осталось... - Я говорил тебе о том, что чувствую, но ты больше не верила... не слушала... не могла довериться мне, - он не искал для себя оправданий. Их не было. Но это опять причиняло боль. Выжигая сердце изнутри, яд растекался по венам. - Я понимаю... - неужели? Бенджамин
Нина. Расплата за любовь.
Со вчерашнего вечера, когда муж вернулся домой и рассказал ей про Нину, Лиза Ивлева сходила с ума от страха. Она знала, что прямо сейчас её единственная настоящая подруга переживает, наверное, худшие мгновения своей жизни, и плакала от бессилия и невозможности помочь. Лиза не знала Егора Климова так хорошо, как её муж, но она провела немало времени рядом с этими людьми, чтобы понять: даже звери милосерднее их. Дай бог, Нина переживёт эту ночь, а утром Лиза поедет к Климовым и попробует с ней увидеться. Она поделилась своими планами с мужем, а Димка вдруг разозлился и рявкнул, чтобы выкинула бредовые мысли из головы и никуда не совалась. Лиза притихла, не понимая, чем вызвана эта несвойственная ему вспышка ярости, но расспрашивать не рискнула. Девушка видела, что муж взвинчен и не стала продолжать тему. Вместо этого она села к нему на колени и обвила руками шею. Карась молча гладил жену по спине, с горечью думая о том, что, возможно, это в последний раз. Еще сегодня утром он был уверен, что они с Лизой замечательно проведут вечер вдвоём, но прошло всего несколько часов, и будущее утратило всякую определённость. Однажды Егор его уже предупреждал, и вот очередной Нинкин фортель подставил Карася под пулю… Мысль о том, что Климов может обвинить в случившемся её мужа, которому полагалось повсюду находиться с Ниной, обожгла задремавшую Лизавету, и сон как рукой сняло. Она сидела на неубранной кровати и прислушивалась к шорохам и шагам за дверью, стараясь унять отчаянно колотящееся сердце. Прежде ей не приходило в голову, что своим поступком подруга разрушила остатки доверия, которые еще сохранялись между нею и Егором. Но самое ужасное, что из-за этого может пострадать Димка, в чьи обязанности входило не только заботиться о безопасности Нины, но и отслеживать, где она бывает и с кем общается. Георгий			« Я в тумане зажгу звезды, чтобы ты не заблудилась. Я руками вырву сорняки, чтобы ты не оцарапалась. Я сравняю горы, чтобы ты не споткнулась. Я верну тебе дыхание, чтобы ты жила…» В ушах, пока Нина была в насильственном сне, стараясь вырваться из тягучей пелены, постоянно звенел голос женщины. Певучий, обволакивающий свое теплотой, даря покой и умиротворение. - Мама, мне так плохо. Из меня будто вырвали частичку, оставив пустоту вот тут, - Нина положила руку на низ живота, слегка поглаживая его пальцами. – Что там было? - Милая моя, - лица девушки коснулись тонкие и холодные пальцы, - там была жизнь. Твоя. И ты должна вернуть ее. - Значит, я умерла? - Нет, доченька, тебе еще рано. Ты просто ждешь. - А чего я жду? – Нина пыталась уловить образ дорогого ей человека, бежала и руками смахивала плотный туман, который мешал ей успеть, догнать и остановить ускользающую тень матери. – Подожди. Скажи, чего я жду, мама! - Когда ты проснешься…. … - Нина, - Климова повернулась на голос, вздрагивая от яркого света, что резко ворвался в помещение. – Нина. Она хотела пошевелиться, но навалившаяся на нее усталость придавливала к кровати как сто слонов, разом навалившихся на хрупкое тело лежавшей девушки. Кончиками пальцев Нина ощутила плотную ткань, на которой лежала, едва шевельнув пальцами ног, ощутила боль в низу живота, отчего тихо простонала. - Ну как она? – раздался знакомый голос с низким тембром где-то рядом. - Жива. Она слышит, но по реакции видно, что еще больно. - Почему она не открывает глаза? - Я не буду ее выводить из сна. Рано. Она все время произносит одно и тоже, как будто в нее вставили сломанную пластинку. Эмоции не отпускают даже на угнетенном лекарствами уровне. Сильная девочка. Нина
don't yawn, cause this is Africa
Быть чьим-то героем ей приходилось и раньше, но никогда настолько не хотелось выпятить грудь, уперев руки в боки и замереть на мгновение, представляя, как воображаемый ветер колышет красный воображаемый плащ. Наверное, это нервное, потому что как иначе объяснить вырвавшийся смешок, Элис не знала: - Я прям почувствовала себя Супервуман, – сквозь смех сообщила она, всё пытаясь прикрыть рот ладонью, и только размазывая по лицу грязь, вместо того, чтобы затыкать создавать препятствие выходящему звуку. Первые признаки зарождающейся истерики пришлись совсем не кстати, и не нравились самой Элис, но перестать хихикать оказалось сложнее, чем хотелось бы. За свою жизнь она успела повидать достаточно, чтобы считать себя довольно непробиваемой особой, но, видимо, всему бывает предел. Пришлось мысленно отходить себя по щекам, пригрозив, если не подействует, предложить красавчику сделать это уже с применением реальной физической силы. Для этого, правда, сначала пришлось бы слезть с крыши, но ей всё равно, так или иначе, пора оказаться внизу, пока хлипкая конструкция, скрипящая, трясущаяся и всё сильнее прогибающаяся под её весом после каждого нового приступа хохота, окончательно не провалилась, оставив Фишер без опоры. То ли открывающиеся перспективы заработать пощёчин и ещё парочку синяков на попе, оказались тому виной, то ли отрезвляющие слова Рипли, но смеяться Элис перестала так же резко, как начала. Пару раз икнула, вцепляясь в, вернувшуюся на своё место, лестницу, и задержала дыхание, перенося вес тела с крыши на перекладины-ступеньки. Она тоже считала, что рано им радоваться, конечно. Вкус первых мгновений маленькой победы уже рассеялся, снова сталкивая с неприглядной реальностью. Элис			Последний пункт плана получался до ужаса коротким, причём уточнение вставлялось отнюдь не для красного словца. По ночным джунглям в дождь Куперу гулять ещё не приходилось, однако опыт подобного толка выглядел, как и все остальные из серии «в жизни надо попробовать всё»: минимум полезного и развивающего, максимум опасного и травматичного. На волне плавного движения по набравшемуся озерцу удачи Купер всерьёз планировал заделаться завзятым астрономом-путешественником, который без запинки определяет по звёздам собственное местоположение. Всё, чего сумел на данный момент добиться Рипли, так и не записавшись в кружок любителей использовать телескопы по прямому назначению, а не для наблюдения за соседями через дорогу, это определить Полярную звезду. В короткий промежуток затишья, когда небо на некоторое время расчистилось, а целый кортеж конголезских военных так и не добрался до своей базы, он успел заметить, с какой стороны светил небесный указатель. Возвращаться следовало в ту же самую сторону, если кортеж не закладывал поворот, который Рипли пропустил. В конце концов, приложили его от души, так что некоторую погрешность в собственные вычисления надо было бы заложить сразу. Дорогу спросить появлялась возможность только у вышедших на берег в поисках корма гиппопотамов, так что… До выхода из двухэтажного барака, верхний из которых они с прекрасной девой благополучно поломали, Купер ещё питал некоторые надежды. На самом деле он питал их и после, но сначала как-то по-особенному. Потому что удалось найти все вещи, да ещё и разжиться мачете! Конечно, у Китнисс Эвердин стартовый набор снаряжения выглядел чуть-чуть побогаче за счёт верёвки, однако они с Элис пока выигрывали по числу преследователей. Рипли
Tell me where do we draw the line
Вокруг всё вмиг стихло, замедлилось, стены начали сужаться, дыхание укатилось куда-то вниз, зрачки резко расширились по мере её приближения ко мне. Я не мог отвести взгляда, даже когда сотрудники службы безопасности догнали меня. Она ловко проскользнула через их руки, и произошло то самое, ради чего были все эти безумные гонки по аэропортам, эти выходки с криками на её сестру и любыми попавшимися людьми на моем пути. Пути к ней. К ее губам, к ее объятиям. Мои руки инстинктивно схватили ее за талию, крепко прижав к себе, а губы в агонии желания, что настигает в долгой разлуке, замкнулись в жадном поцелуе. Мне не хотелось её отпускать: ни сейчас, ни когда-либо еще. Никогда. - Летти, - задыхаясь не то от бега через все эти тернии, не то от бешено колотящегося сердца в её присутствии, не то от страстного поцелуя, который, хоть и длился недолго, но успел отразить всю скорбь содеянного нами обоими. – Не уходи… Останься со мной. Я люблю тебя. – Подняв её слегка опущенное лицо руками, я, приблизившись к ней вплотную, упираясь лбом в её лоб, шепчу слова признания практически ей в губы. Уверенности в этом откровении мне не занимать, Станиславский бы аплодировал стоя, прикрикивая «верю!» или «браво!», вот только не игра эта вовсе была – произнеся это вслух дороги обратно нет. Я всегда так считал и считаю до сих пор, потому раскидываться подобными выражениями считал кощунством. Летиция, я безумно, бездумно и сумасшедше люблю тебя! Готовность повторить это еще тысячу раз пробуждает очередную волну эйфории в теле, и, поддавшись ей, я снова хочу ощутить на губах её горячее присутствие. В голове кружатся обрывки воспоминаний наших счастливых дней и наших страстных ночей. Еще мгновение, и я был бы готов сорвать с неё всю одежду прямо на глазах у всех… Нил			Сердце у меня в груди бешено колотится, прямо-таки ломает изнутри грудную клетку, мне трудно дышать. Я делаю вдох, резко. Считаю до двух. И мои губы расплываются в улыбке такой сливочно-счастливой, как помадка – сахарный сироп, мгновенно застывает на губах. - С ума сошел? – Шепотом, но так тонко, почти пискляво, задаюсь вопросом, его почти не слышно, но он прочтет по губам. Пытаюсь выровнять свое дыхание – это отчего-то напоминает вождение в нетрезвом виде в гололед, так же трудно, почти невозможно. С ума сойти! А под ребрами бьются его слова, прожигают в легких дыры. Проходит, как мне кажется, целая вечность, прежде чем я слышу свое стремительно рвущееся с губ обещание не уходить. Он ведь просит. Я не могу отказать. Многим отказывала. А вот ему не могу. Вздрагиваю. От мысли, что нас мог видеть вернувшийся Джон. Но нет, это всего лишь охрана, о присутствии которой мы забыли в момент воссоединения. Я делаю шаг назад, не затем, чтобы уйти, но, чтобы не мешать, однако слышу крик отчаяния, мольбу в голосе своего бывшего парня и сердце будто бы рвут кусками из груди. Наверное, это и называется «шок». Потому что я хватаю ртом воздух и собираюсь напомнить Нилу, что все еще здесь и не уйду, как слышу его резкий, режущий мне слух ответ охране, а затем чувствую, как он хватает меня за руку. Мы бежим. Это чертов побег, и он кружит мне голову. Я почему-то смеюсь и от смеха болит под ребрами, там борется холодный воздух, что я хватаю ртом и колючая рождественская радость от встречи. Мы как Бонни и Клайд в современном мире, только над нашими головами свистят не пули, а отменная брань и требование немедленно остановиться. -Я не… знаю – у меня складывается ощущение, что Мэддокс пытается наверстать упущенное с момента нашего расставания. Летиция

Джонатан посмотреть	Джиневра посмотреть	Александра посмотреть	Летиция посмотреть	Дэвид посмотреть	Александра посмотреть

Поделиться3428 Фев 2018 18:57:44

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

Глядя, как Дмитрий уходит от неё, исчезая в толпе, Лизавета готова была броситься за ним, но осталась стоять на месте. Со всех сторон напирал народ, в помещении было не протолкнуться и люди в азарте залезали на столы, а она растерянно крутила головой, не зная, что делать и куда идти. Её толкнули, забыв извиниться. Боясь упасть, Лиза схватилась за ближайшего танцующего, и тот оглянулся с недовольным лицом. Ничего не видя из-за слёз, застилающих глаза, она не смогла разглядеть, кто перед ней, а между тем высокая рыжеволосая девица, которую Ивлева держала за руку, явно не относилась к категории добрых самаритян. - Хочешь совет, подруга? – прокричала Эфа, наклоняясь к заплаканной брюнетке, которая цеплялась за неё, как за спасательный круг. – Не умеешь пить – не берись. Надо знать свою норму, тогда и ноги не будут разъезжаться. Она ухмыльнулась и обвила другой рукой танцевавшего с ней парня за шею. Луч прожектора выхватил её лицо из темноты, и Лизавета не поверила глазам, увидев перед собой одну из «райских» девочек. Эфу было легко запомнить, для этого хватало и пятиминутного знакомства: яркая, громкая, острая на язык, она производила незабываемое впечатление на товарок и клиентов. Мамка чрезвычайно ценила Эфу, прощала той неискоренимое хабальство и бытовой алкоголизм. Как и многие из её коллег по цеху, Эфа боялась думать о будущем, топя страх в спиртном. Век проститутки недолог: сегодня ты звезда, и клиенты выстраиваются в очередь, довольная Мамка подсчитывает барыши и разрешает поехать в город, прошвырнуться по магазинам, а завтра тебя списывают со счетов, потому что ты просто старая, изношенная, надоевшая шлюха. читать продолжение: «Первая победа или стратегический подход?»
Дорогой мой человечек, я без устали буду благодарить судьбу, что связала меня с тобой. Ты мой Гений, мое вдохновение, мое сердце! Я ждала этого момента, когда твоя игра будет признана критиками, потому что достоин этого. А ты знаешь, что я не склонна к преувеличению, не люблю напрасно хвалить и петь «пустые» дифирамбы. Когда ты говоришь «Сейчас блох выловлю и покажу» я терпеливо жду. Но терпение и я это антонимы, и начиню зудеть тебе в ухо, что даже с блохами хочу скорее прочесть. О да! Я это читаю, переживаю за наших героев, плачу и злюсь, ревную и радуюсь, прыгаю от счастья или кусаю кончик своей косы от досады, что ты вновь и вновь загоняешь моих персов в угол. Невероятность твоей подачи это феномен. Я научила тебя на свою голову плести интриги, и теперь страдаю в стократ, потому что ты дразнишь, намекаешь и щекочешь мои нервы, заставляешь мысли едва не сутками бегать в поисках ответа «Что же он придумал? Куда повернет?». И это круто! Мы оба не помним, как родился Георгий Климов, но я помню, как надоедала тебе, что хотела бы персонажа с этой внешностью. Как ты смеялся и говорил «Подумаем». И вот, от идей нет отбоя, каждая деталь, рожденная в обсуждении это алмазная пыль, которой мы покрываем нашу историю, делая ее драгоценностью, шедевром. В отдельности и частности скажу о том, что ты тот человек, который заставляет меня замирать и задумываться о своих постах. Раньше я просто писала – прочел и поехали. Сейчас нет. Все иначе. Я хожу, ищу. Ты многому меня учишь, заставляешь (и это в приятном смысле слова) расти. Ты знаешь, что моя цель вырвать из тебя Ах, ащщщщ, твою ж мать… Это не последняя наша игра, которая запомнится не только ее создателям. Образ, созданный тобой, не каждый согласится отыграть, и если честно я боялась – ты откажешься. Но нет. Как бы тяжело не было порой, мы идем к своей цели, как к далекой звезде, которая осветит путь чете Климовых. Ты достоин этой награды, как никто другой. Ты прекрасный игрок, игрок-уникум, партнер, которого я искала долгие годы, и без сомнения хотел бы себе каждый. Продолжай удивлять, создавать и писать, отдавая всего себя мне…. Ну и нашим историям. Ну и другим, но кусочек. Всегда твой Шусеныш. (с) Нина

Мария	Чарли	Рональд	Элин	Каролина	Син

- Я так счастлив, - вторил он, не соображая, почему окружающие не чувствуют важность этого момента, - спасибо, снова и снова благодарил девушку в объятьях и судьбу, невидящим взглядом смотрел, как люди снуют мимо, жизнь идет своим чередом, произносятся фамилии и даты, проистекают разговоры об анализах и обследованиях, медицинские термины и сухие факты, как можно все это смешивать с сокровенным таинством - грядущим материнством? Прочь. Скорее в машину, где можно отдаться внутреннему ощущению, осознать то неизбежное, что изменилось в нем раз и навсегда. Грядущее отцовство. Спустя долгие годы нежелания обзаводиться детьми, стойкое счастье при случайной беременности.. или все же не случайной? Сейчас, под звуки радио, льющиеся из колонок, ему хотелось верить, что втайне он все делал для того, чтобы это случилось. Что он непосредственный виновник улыбок Маргарет, направленных ему и миру за окнами, глухому к ним, объятому спешкой и гонкой, но такому родному и близкому. Миру, где им придется растить ребенка. Дать ему лучшее будущее из возможного. Очередная песня о любви, сменившая быструю речь ди-джея, в своем содержании не выражала и толики чувств, захвативших Дамиана, все было блеклым по сравнению с его ожиданием. И как никогда было тяжело отпускать ее руку даже в машине, чтобы она выбралась наружу, невозможно из своих объятий. «Hold me in your beating heart» Дамиан
Сомс Браун с детства чувствовал, что всё не так, как ему говорили родители. В истории семьи Браун было неприличное число белых пятен, которые было решительно нечем заполнить. Он знал имя своей матери, но не понимал почему его родили так поздно. Об этом он стал задумываться в школе, когда видел родителей одноклассников, что выглядели совсем иначе. Ответ на этот вопрос пришел значительно позже, внезапно и совсем не так, как видилось. В традициях лучших готических романов мать, разменявшая пятый десяток на момент появления наследника, оказалась бабушкой, а отец - умудренным жизнью дедом. Вот только где же тогда пропавшие звенья? И почему Сомс до сих пор ни разу не встречался с ними? Ему было тридцать, когда правда о родственных узах вышла наружу. Совершенно случайно найденный фотоальбом у матери с фотографиями юной, скорее всего рыжеволосой барышни, заполненный лишь на треть от должного и чёрно-белая фотография в конце с малышкой в детском манеже. Что-то подсказывало мужчине, что она, а пышный бант, завязанный на первых мягких как шёлк волосах ребенка, не давал в этом усомниться, имеет чрезвычайно прямое к нему отношение. Её глаза были похожи на Генри, а горбинка на носу в точности копировала профиль Хельги. На обороте была подпись "Первый зуб Лиззи 01.03.1957г.Ты-чудо! Мама и папа". «Opportunity makes the thief» Сомс
Почему жизнь нельзя также спланировать и продумать, как программу телепередач? Как было бы здорово, если бы мы всегда знали, что будет завтра, какое событие нас поджидает, в таком случае мы бы всегда были готовы ко всем, не так ли? Никто бы не отказался от чувства уверенности в завтрашнем дне, когда точно знаешь, что обязательно вернешься домой, увидишь своих близких и вновь ляжешь спать с надеждой на то, что завтрашний день все же наступит. Но вместо этого каждый день для нас по-настоящему новый, полный неожиданностей, слез и улыбок, насыщенный разными эмоциями, что тоже вполне неплохо, верно? Если бы я только могла, я бы предотвратила множество событий, но, увы, мне предназначено мириться с ними, а не противостоять. Три года и два месяца назад умер мой муж, любимый мужчина и отец моего ребенка, я делала все, что было в моих силах, я ведь врач, но я не смогла спасти ни его, ни в конечном итоге и нас. Как после этого можно думать о каких-то планах, когда любой день, любая минута и секунда могут оказаться последними? Быть может, в таком случае все же не стоит знать наперед о том, что все же с тобой произойдет? О многих вещах можно спорить до бесконечности, в том числе о том, кто первый начал. Как бы я не хотела скрыть свой испуг за сына, как бы не хотела выглядеть сейчас сильной, со стороны я была похожа на разъярённую женщину, которая вот-вот сорвется. «.не важно, что будет потом» Рене
«Не лезь», «ты не поймешь», «не вмешивайся», «поступай, как знаешь» и эта сухость в голосе… Мужчина все чаше начинал задаваться вопросом: действительно ли обрел то, чего так сильно желал? Или просто нарисовал себе перед глазами то, чего так жаждало сердце и проникся всем своим существом в то, чего просто нет? Его не покидало ощущение дежавю, будто он возвращается на те же грабли, по которым успел потанцевать, будучи в отношениях с Джастином и… Ничего хорошего из этого не вышло. Кроме самообмана и болезненного возвращения в реальность. Он услышал о себе так много: и что эгоист, что не понимает, что трус и такой же как все. Старался даже не пытаться представлять себе, как выглядит в глазах семейства Грей. Просто уже заранее знал – ничего хорошего. Рядом он или нет – для подростка совершенно ничего не изменится в этом мире. Возможно, Камилле будет несколько легче знакомиться с другими мужчинами, поскольку ужt будет знать о возможном развитии событий, ведь это был ее первый раз, если верить словам Азиеля. Подросток убирает руки, возвращаясь к инструменту, начиная играть, а Вольф видит в этом жесте свое снова приближающееся одиночество и глубокое копание d собственной душе бульдозером. «Давай учиться просто жить?» Дитрих
Он понимал брата, и был доволен, как он поступил с матерью. Жестоко? Но не она ли говорила, что каждый получает что заслуживает. Это то, что она реально заслужила. Ему было не понять, принять подобное было тяжело. Казалось бы, что тут необычного двое детей, но неужели она думала, что они никогда не столкнуться в городе. Он бы понял, если бы они жили в разных городах, они с отцом видимо не понимали, что никакая договоренность не станет неизбежностью. Лидия никогда не станет для Итана матерью, как и отец не станет отцом для Раймонда. Но вот братьями они могут вполне стать, и это уже без помощи родителей. Они только портили, казалось бы, им жизнь своими решениями и если брат примет их, возможно. Дилан будет мстить, как его учили они, он не был самым правильным человеком, пришло им свыкнуться с этой мыслью. Лидия уже начала понимать, он не подготовил, а буквально подсунул ей брата. На смотри, мы встретились. Жестко, он признавал это, но повторил бы это опять. Жизнь шла своим чередом, у них же она споткнулась и теперь они протягивали друг другу руку помощи, чтобы подняться. Иметь брата было неплохо, они были только в самом начале, но он уже видел перспективы, которые ему нравились все больше и больше. Ни каждый день появляется твоя половинка. «Семейные неурядицы много крови портят» Дилан
И всё же Зеро не давал себе забыть, что прибыл в эту обитель творческих личностей, не просто так и далеко не только за тем, чтобы обгорать на солнышке, что с ним случилось в самый первый же день из тех, что он провёл на пляже. Пришлось, натершись гелем из алое, отвоёванным в кампусе, ехать в Ашвилл, чтобы пополнить запасы университетской аптечки, да и своей собственной тоже. И пусть гель был мучительно липким и вызывающим желание поскорее от него отмыться, удовольствие от ощущения охлаждающего эффекта оказывалось куда сильнее. Отвлекаясь на несущественное, Блэк умудрился в свойственной ему ненавязчивой и, на первый взгляд, хаотичной манере подготовить почву для будущего грандиозного действа, которое должно было не только улучшить материальное положение колледжа, но и вывести, так сказать, в свет юные дарования, и не просто показать публике, что они умеют, а заставить эту публику их полюбить. На первый взгляд, план был довольно грандиозный, на деле же требовалось не так уж много, всего-то затронуть те самые струны в душах, которые у богачей с возрастом затрагиваются всё реже и сложнее. Его люди в Нью-Йорке уже занялись поисками помещения, способного не просто вместить как можно больше талантов, но и, одновременно, не оттолкнуть тех, кто готов был подставлять свои струны, чтобы на них играли, ещё и доплачивая за это. «Who can tell when summer turns to autumn» Зеро

L'ete indien
Лучшая игра недели
Передвигаться наощупь вошло в привычку. Слепота не оставила вариантов. Другое дело стоить отношения в потемках. Отделяя обман от искренности намерений… не обойтись без зрения. Подделать можно все. Придать прикосновению нежность или нужную интонацию голосу. Люди постигают актерское мастерство с пеленок. Без смущения пускают в ход сомнительные таланты… особенно ради достижения собственных целей. Неподдельными остаются только глаза. В них прячутся мысли, пылает страсть или лютая ненависть. Собеседник может улыбаться, но холодный взгляд выдаст его неприязнь. Как в мире тотального засилья лжи не обмануться в выборе друзей? Все ошибаются. Становятся мудрее и т.д., и т.п. У Марии не осталось душевного ресурса на ошибки. Каждый сближающий шаг превратился в русскую рулетку. Неизвестность – плодородная почва для страхов. Страсть поутихла. Адреналиновое опьянение проходило. Реальность скреблась у незапертой двери. Девушка сопротивлялось. Возвращаясь обратно в мир сомнений и не отвеченных вопросов, она попрощается с иллюзиями. Вспомнит, кем является на самом деле. Запрется в себе. Еще оставался шанс остановить разрушающее воздействие воспоминаний. Задержаться в рассеивающемся мираже. Для этого нужны двое, а Бен замешкался. Сомневался? Потерял интерес? Отрезвел и больше не видел перед собой отфотошопленную подсознанием картинку? Окунувшись во тьму, Мария растеряла большую часть привлекательности. Кожа иссечена множеством косых шрамов и отвратительных рубцов. Зверю нравилось лицезреть отметины жестокой любви, а человеку? Уродство не возбуждает. Вызывает отвращение… жалость… раскаянье за содеянное зло. Бетанкур чувствовала взгляд на своем обнаженном теле и не могла его истолковать верно. Мужчина был близко. Дыхание его то учащалось, то внезапно обрывалось. Рука застыла на подбородке. Он задумался. О чем? Волна жара отхлынула. Кожу покалывал прохладный воздух. Растопленный очаг пока не успел нагреть гостиную. Мария			Ее кожа была такой же нежной, как в коридоре и на поляне. Каждый раз, когда Бен протягивал руку, воспоминания его уносили в прошлое. Он ничего не мог с собой поделать. Хотел сохранить близко к сердцу самые важные моменты. Не хотел, чтобы они заканчивались, чтобы им мешало наступление нового дня. Ведь завтра все будет точно также? Бен чувствовал ту связь, которая рождалась между ними. Это были тонкие нити, которые постепенно крепли, привязывая его сильнее к Марии. Так было всегда. Он смотрел ей в глаза. Опускался ниже, очерчивая родные линии лица. Не видел ее глаз. Комкая в руках смятое одеяло, она невольно опустила голову. Вновь боялась? Была неуверенна? В себе? В нем? Бенджамин прижался к ее коже губами, пытаясь оттеснить все ее причины к подобному поведению. Губы обожгло, даря то незабытое чувство необходимости быть с ней рядом, прикасаться к ней, уничтожать все ее страхи. Они не должны были быть сейчас между ними. Разве он не доказал, что бояться его больше не стоит? Одними словами нельзя было излечить раненную душу. Бен подтверждал их поступками, пытаясь действовать медленно и осторожно. Шаг за шагом, прощупывая почву к девичьему сердцу. Бен прислушивался к дыханию девушки. Минуты назад она дышала медленно и спокойно, теперь вновь дыхание сбилось, ударяя горячими потоком воздуха в его обросщую щетиной щеку. Бен поднял голову. Не хотя отстранился. На ее плече остались его пальцы, которые тоже сползли, когда он потянулся к неподалеку стоящему кресту. Стянул за край девичий халат. Осторожно накинул прозрачную ткань ей на плечи. Бен знал, что она не стала бы перечить, если бы он этого и не сделал. Он мог бы накинуть на нее свою рубашку, но боялся, что это может вызвать дурные воспоминания. Хоть Мария и надевала его футболку, когда они вместе принимали душ. Бену нравилось, когда она носит его одежду. Но это был не тот случай. Лишь когда девушка сама этого захочет. Бенджамин
polarize
И вот мы стоим, ты и я, в матово-белой комнате, где нет верха и низа - все затопил матово-белый цвет - напротив друг друга, лицом к лицу. И все, что, удерживает нас - на ногах - от смерти - это метательное оружие, предназначенное для стрельбы на дальние расстояния. Каждое утро я просыпаюсь в холодном поту. Это кошмар версии 4.0. Я вижу его в окружении многих. Их лица искажены страхом. В них нет ни намека на радость, ни тени победного торжества - лишь всепоглощающий страх и крупица злости. Надо было бежать. Еще было время. Растаять в предрассветной дымке туманным облаком, рассыпаться сотней светлячков, не вступать в безнадежный бой, не драться, не убивать. Он остался стоять. Он даже сумел улыбнуться - всепонимающе и насмешливо - тратя последние силы на то, чтобы суметь удержать их на расстоянии одного единственного удара, сдержать слово. Его страх, растекавшейся липкой патокой, приковывал взгляды и сковывал души - не вырваться, не отвести глаз, не моргнуть - не приведи, Господь, улизнет враг. Надо было бежать. Еще было время - несколько мгновений, покуда первый рассветный луч не коснулся заржавелой земли. Надо было бежать, не вступать в безнадежный бой, не драться, не убивать, спастись - что ему, нелюдю, нарушенное обещание? Он остался стоять - он даже не шелохнулся. Ни тогда, ни потом, томительным мгновением после, когда рухнул заслон из ночи и страха. Ни тогда, ни потом, томительным мгновением после, когда толпа, вооруженная крестным знамением, слилась в единый смертоносный поток. Ни тогда, ни потом, томительным мгновением после, когда захлебнулся от ненависти и боли. Но правда в том, что я не вижу снов. Киллиан			Рита Мэй так и осталась стоять с открытым ртом, а глаза на мокром месте. Второй год подряд у неё ничего не ладится с тортом для Рауля. Это уже больше похоже на проклятие! В прошлом году – сожгла, в этом году – уронила. На третий раз повезёт? А если нет? Рита смотрит на парня, хлопает глазами – фарфоровая кукла, ни дать, ни взять, - ищет решение… и вспоминает об одной маленькой детали. - Мне всё равно из дома нужно выйти. – Тяжело заключает Рита и утыкается лбом в плечо Рауля. – Я быстро, правда, максимум – час. Обещаю, я вернусь! Надела первые попавшиеся сапожки – жёлтые, с глупыми бантиками по бокам снаружи, но для феи – самое то. Накинула дождевик, схватила свой цветастый зонтик, рюкзачок, да побежала, перепрыгивая через лужи, до ближайшего такси. Чтобы как можно скорее до Манхэттена, как можно быстрее к братцу своему, Маркусу, чтобы как можно быстрее за тортом… и, собрав все необходимые ингредиенты для идеального праздника, устроить своё маленькое счастье. Сидеть рядом с Раулем и Марком – двумя самыми любимыми, но почему-то ещё не познакомленными – и радоваться. Братец ведь в своём репертуаре – на звонки не отвечал целый день! Не чувствовала Рита, что желание её эгоистично. Но счастье – эгоистично. Слепо верит в свою исключительную правоту и не слышит тревоги. Не слышит осипшего от крика испуганного воронья, не видит, как бледнеют огни острова, заменяет само себя фальшивками: бургеры, картошка-фри, сахар, соль, кофеин, кокаин, «спасибо за покупку, приходите ещё». А ведь сегодня на улицах – россыпь конфет. Карамель хрустит на зубах. Не буди. Не ходи. Сиюминутное счастье – эгоистично. Не видит, не слышит. Рита
самолеты записки
Первая поступь - не о тебе. Не о тебе склонялись головы. Не тебе взывать опиумной лихорадкой и вольготно откидываться в ложе - царственно, перестаравшись, жеманно. Не о тебе просить. Не к тебе приходить. Не от тебя бежать. Солнце разворачивается в том месте, где касается твоих волос и спешит уйти за горизонт, золотить следы на песке - никогда не перед стопой, никогда не возле. На рассвете, разворошив костровую чернь и черепки врагов, вполголоса говорят: тот, кто владеет тенью другого человека, владеет его душой. Чарли кривится: вряд ли. Правда катится звонкой монеткой, пристает к подошве: скажи ей, скажи то, что не доверила строчкам прописью, разлинованной бумаге, самолетам на другой конец света. не сейчас. - отозвалось и замерло. Беззащитность без стали оправы вынуждает податься вперед. Интимность жеста - странно в простоте находить поэзию, тянет на шалости, сбиваться на глупости. Привычка делить на тех, кто был до, а вот бы никого - после; бессилие целует веки, оседает темным беспокойством, затмевает радость до очередного штиля. Песок завивается в полосы, из полос заворачивается в ракушку, где под роговыми наростами засыпают песчинки. Ещё не веря, но обещая - как скользили пальцы по писчей бумаге вдоль выпуклых букв посреди диковинных древностей и современных регалий - выпадать в расстояние на двоих, тянуться за рукой. Смеяться в поцелуй от шуршащего ощущения счастья, скребущего под ладонью. - Прости. - не впопад удерживать взгляд, прикасаться к чужим губам ещё и ещё. - Ты надолго? Катать на языке привкус рта из своих снов. Задирать край джемпера под курткой, прикасаться к твердому телу. Обвести вокруг пальца голод, сонную жадность. Брать как своё. Чарли			Будто бы вчера. Кончики пальцев о чужую кожу, губы касались в поцелуях, переполненных нежности. Воспоминания горячими углями не дают вечерами заснуть, а окончательно погрузить в сонную негу помогает лишь усталость и сознательность перед будущим, перед долгой дорогой. Утром все повторяется очередным днем сурка: пули, бомбы, крики, вольные мысли перед сном и смятые сновидения почти всю ночь. Большая их часть с рассветом и не припомнится, а те, что останутся в памяти – лучше и вовсе не вспоминать, чтобы другой раз не гнать сбивающиеся табуны мыслей в разнобой по песчаным дюнам. Думать нужно только о главном. О любви, о вечности. О мире. - Смешная, не ты же за погоду отвечаешь. – С Чарли быстро забывается постоянный голос в наушнике под каской, нервное напряжение мышц, земля на лице. А можно ли жить в постоянном мире? Можно ли утром открывать кран и смывать сонную негу, вместо того, чтобы лить нагревшуюся воду прямо на шею, красную от палящего солнца? Легко представить ленивое утро, наполненное просьбами поспать еще пять минут, может десять, но обязательно в тепле объятий. Остальное – не в счет, как удар по воротам после свистка. Громом, как приговор в солнечный воскресный день. - Три недели. – Не умереть бы за это время от скуки, успеть бы сделать все запланированные дела. В городе - сотни улиц, а задержаться хочется лишь на одной, где квартира, выдержанная светлыми тонами современных дизайнеров и архитекторов. Не понятные вставки, расстановка по фэн шуй и разница между оттенками белого. Для меня – непостижимая истина, константа спокойствия. Мой человек – среди белых стен и фотографий Герберта Байера, а мир – между Дамаском и Рафхой. Иногда хочется разорваться пополам. Эффи
devil in the details
Каролина Уир ненавидела опоздания. Всей прокуренной душой она не любила ждать. До минуты расписанный день крошился от каждой проведенной в ожидании минуты, комкался, сминался в нечто настолько отвратительное, что даже ей было противно его проживать. Эти минуты, что она ждала Миллера, она могла посвятить крепкому, свежесваренному кофе с настолько идеально взбитым молоком, что оно становится сладким. Вместо этого ей приходилось мерить шагами коридор этого замызганного, пропахшего пончиками, отвратительным кофе, потом, несбывшимися мечтами и отсутствием карьерных амбиций коридоре офиса ФБР. Гром шпилек по полу, когда Уир заходит на очередной круг, запертая в клетке, кажется, слышен по всему этажу — иначе как объяснить, что в эту проклятую дыру никто не хочет заглядывать, чтобы уточнить, что же брюнетка здесь забыла. В любом случае, до того, как ей попался кто-то невинный, явился непосредственный виновник всех ее бед — злосчастный агент Миллер (она даже не собиралась ему делать честь и звать его агентом) — и Каролина ощерилась, едва его увидела. Миллер, впрочем, себе не изменил и с порога начал хамить, чем вызвал лишь волну обжигающе-холодной ярости внутри брюнетки. - Это так типично для тебя, Миллер, - тонкие губы кривятся на правую сторону в отвращении к нему — ей уже плевать на его извинения — он просто попусту тратит время. - Вместо того, чтобы добиться хоть чего-то стоящего, ты только и можешь, что отвлекать людей от работы и делать вид, что твои дела — самые важные, - она с заметным отвращением осматривает его кабинет: быть может, дело в том, что она готова впиться когтями в горло Миллера и вырвать его кадык голыми руками за то, что он даже сейчас пытается над ней издеваться, или здесь действительно настолько тесно и отвратительно, что пыль начинает скрипеть на зубах. Каролина			Буква «р» приобретала какой-то мягкий оттенок, напоминающий не рычание тигра, а скорее мурчанье домашней кошки. Обычно подобная специфика в речи всегда была заметна, и слух улавливал ее в мгновение око, Уир же удалось придать этому некое очарование, призывное, как и весь ее внешний вид. Британец довольно плохо разбирался в женских чарах до недавнего времени, но в голову врезался образ наглой брюнетки в синем платье, что подсела к нему в баре и недвусмысленно предложила познакомиться, а потом и вовсе пошла в атаку… Вспоминать Беатрис было больно, он почти научился не произносить сокращенную форму ее имени, заменяя более официальным, словно хотел проложить между ними черту, навсегда оставляя ее позади. И не мог. Жалкие попытки длились недолго, всего день-два, а потом пытка над самим с собой начиналась по новой, прокручивая в голове каждый день, что они были вместе, как долго он подбирал кольцо… После брака с Андромедой, мужчина совершенно напрочь отвергал мысль о повторном браке, считая, что не совершит подобную ошибку, так сильно привязавшись к человеку, что расставание долбанной писулькой он больше никогда не допустит. Пока в его жизни не появилась Иса… «Я даже дня уже не могу продержаться без этого сокращения». - Это так типично для тебя, Уир, пытаться вычеркнуть любое напоминание о том, чтобы была угловатой и несуразной девчонкой, - его слова попадают в цель, и помогают ему вернуться в суровую реальность. Адам Миллер вновь становится безжалостным. – Да еще с резкой картавостью, - и все же он отодвигается, чтобы женщина не заехала ему изящной ножкой с острой туфелькой в глаз, даже позволяет оставить ноги на своем столе. Он снова прогнал ее по всем вопросам, заставил вспоминать мельчайшие детали, задавал неожиданные вопросы прямо по среди разговора, но добился того, что вывел ее окончательно. Адам
\| От перемены мест слагаемых сумма не меняется \|
Мир никогда не спрашивает, чего хочешь ты. Это она усвоила давным-давно и теперь хотела, чтобы Рон тоже принял эту правду. Не только Рэйчел была избалована. Если они в свое время слишком сильно затискали её своей любовью, то сына затравили собственные демоны, которых ей не удалось победить. Он никогда не желал видеть в ней мать, воспринимая в штыки, причиняя тем самым боль. Одним своим появлением. Одним лишь мрачным выражением лица. И простым осознанием того, что родной сын может вырасти таким же и также возненавидит её, если узнает правду о "смерти" матери. "Я заслужила... Наверное." Элин вздохнула и даже не сделала попытки остановить взбалмошного мальчишку. Если бы не Блэйк, она бы давно всыпала тому пару раз по пятой точке, чтобы выбить дурь из головы. Проводив взглядом путешествие кресла, повернулась к мужу и криво улыбнулась. Что-то подобное и должно было случиться... - Из меня паршивый педагог... – прошептала, уткнувшись носом в шею. Тепло любви смягчило боль от вспышки Рона. – Думаешь, перебесится? В том, что вернется, я не сомневаюсь. Ему больше не куда податься. А вот примирится ли с тем фактом, что их отправляют в другую страну? Простит ли, когда узнает правду? – заметив взгляд Блэйка, покачала головой. – Нет, мы не будем рассказывать ему о твоих родителях и причинах возвращения. Первостепенных. Иначе он откажется уезжать. Надо, чтобы он принял свою роль защитника, понял, что кроме него больше некому будет защитить сестру. По крайней мере, хоть её он любит... – тягучий привкус обиды снова качнул весы настроения книзу. Теперь эти перепады настроения многих порадуют. И не раз. А сколько нервов пережгут – вообще не счесть. – И, похоже, мой сюрприз оказался плохим для него... Эл			Ее горячее и нежное дыхание, приятно щекотало кожу на шее. Объятья не становились слабее. Не хотел отпускать. И не собирался. Эл должна знать лишь одно, она всегда может положиться на него, в любой ситуации, и чтобы не произошло. И Блэйк показывал это ей всеми возможными способами. - Перебесится, ему просто нужно переварить эту новость, не переживай. Бровь вопросительно скользнула верх, выгнувшись дугой, легкое удивление читалось в карих глазах. - Думаешь, стоит? Он ведь не знает о своих родственниках ничего? Ведь Ника явно не рассказывала ему о деде, от которого и скрывала, по сути. С этим Элин быстро согласилась, что не стоит ему, пока, по крайней мере, знать все правды о своей семье. Он и так с трудом пережил смерть матери, и до сих пор не отошел от всего этого. Он в штыки воспринял свою тетю, которая должна была заменить ему мать. Так как же он воспримет тот факт, что все, что с ним случилось, и что свалилось на его слабые, детские плечи, было повинно в его родственниках. И что вся его семья давно погрязла в кровопролитных дрязгах, еще задолго до конфликта трех братьев. Ведь, по сути, его мать была убита именно в этой грязище, так же как и его отец, который так и не увидел собственного сына, и те, кто его растил, бабушка с дедушкой, были убиты по приказу другого деда. Разве все это может улечься в правильной трактовке в его голове? - Да, ей с ним повезло, ибо за нее он пойдет на что угодно, а вот это уже опасно… - тяжело выдохнув, так как до этого не говорил жене о том их разговоре с Роном. Именно тогда Блэйк понял, насколько сильно мальчишка не только полюбил сестренку, но и привязался к ней, как к самому близкому и родному человеку на этом свете. Рональд

Маркус посмотреть	Мелисса посмотреть	Син посмотреть	Мария посмотреть	Рауль посмотреть	Марк посмотреть

Поделиться355 Мар 2018 20:01:21

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

В Нью-Йорке, в отличие от того же Парижа, где не обязательно целенаправленно искать приключений, нужно лишь запастись терпением и немного подождать - жизнь сама отыщет в каком-нибудь сомнительном месте, вроде бы меньше всего подходящем для такого рода дел - все происходит медленней и натужней, без флера природного эротизма, способного пробудить воспоминания о любви даже у старого солдата, не знающего этих слов который век подряд. Казалось, что может быть проще? Аромат любопытствующей женщины, сеть невесомых прикосновений, помноженная на человеческое тепло, алкоголь и капельку априорного вожделения - нужно быть даосским монахом, чтобы проигнорировать это, не поддаться искушению… если не переспать, то хотя бы согреться. В Париже, если женщина проявляет инициативу, отказать ей - значит смертельно обидеть. Обиженная женщина опасней клубка гремучих гадюк, с последними, по крайней мере, можно договориться. Нью-Йорк, в свою очередь, - город, рожденный в параллельной вселенной. Галантный жест - как синоним непотребного акта; намерение - преступно, помыслы подлежат анафеме. Флоренс - дитя Америки. Как ни жаль. Именно поэтому ее равнодушные пальцы скользят изучающе, без подтекста, и там, где они касаются обнаженной кожи, проступают мурашки - холод и безразличие - взгляд в толпе. Именно поэтому ее голос трепещется по волнам алкогольного смога безлико и обезличено - флюгер по ветру, занавесь из органзы в гостиной, тайна, которую не дано разгадать, ибо чревато. Именно поэтому набоковская Лолита - ребенок, не знающий еще, что такое эмансипация, феминизм, протестные акции - гендерные стереотипы наоборот, где фигурирует все то же тело - со знаком минус. читать продолжение: «Shadows of my name»
Слова – скрипя с порога мартовским морозцем – приветствия. Одни отвесят поклон, другие – реверанс на три четверти понимания. Мы приветствуем Вас, Тёмный Господин. Вы смеётесь – Вы знали. Что? Вы никогда не расскажете. Ну что же, улыбайтесь. Вам идёт. Слова – временами краснея – знают нас лучше, чем мы сами. Несказанные слова – наша суть. О чём молчание не расскажет – споют пальцы вразлёт по клавиатуре, вдыхая жизнь в бинарный код, неспособный чувствовать всуе. Но так создавалась вселенная – материя, неспособная на сознание, обретала красоту. Мы, не существующие, становимся настоящими где-то там. Полотно иссекается, лишаясь границ и возможностей. Истории становятся чем-то простым, но многосложным. На поверхности – сожаление, потери, боли – нашим и вашим -, расходные книги и закладные. Двери, открытые, будут всегда заперты, потому что на самом дне созидания горчинкой, горчичным зёрнышком, притаилась любовь. Тёмный Господин может поморщиться – попахивает очевидным безвкусием. Но безделушку не выбросит – смешная. Так улыбайтесь же, Вам идёт. Избрав нечто, неподконтрольное времени, создав пространство, принадлежащее единолично лишь узкому кругу лиц, Вы создали Королевство и невольно отвели мне в нём роль не последнюю. /В этом месте Господам обычно кланяются по пояс и желают здравствия/ Но, если быть справедливым, эти слова должны были писаться сослепу, зарёй на уставших клавишах хрипящего пианино. Мы устали. Мы просто хотим спать. Мы застыли в касаниях. Смотрите, господа, на эти кривые фигуры, объективно не существующие, смотрите, как смотрели бы на театральное представление. Вариациям слов можно аплодировать. Но вы можете проходить мимо. Кто знает, когда застывшие восковые фигуры оживут вновь? Нет пожарища – они так могут простоять вечно. Пожары – разума – будут лишь образами – пеплом высечены и красной нитью связаны, посылкой в вечность почтой России отправлены – не дождёмся, сударь. Несуществующая Роза согрела Вам ложе. Теперь ваше время царствовать. Но я всё ещё не о ней. Ф. – молчит. Поправляет шаль на узких плечах. Она знает нас лучше, чем мы сами. Она видит Вас. Она – то самое горчичное семя. И среди несказанного может потерять записку. Выронить дрожащими от мороза пальцами: «Ваша любовь – это так красиво. Она отбирает способность дышать, но дарует возможность видеть. Вот только мне она никогда не будет принадлежать». Правдиво – слова выхватил ветер и унёс в пустоту несуществующего. Так и сделаем вид, что их никогда и не было. Просто проследуйте на место, согретое для Вас Жемчужной Госпожой. И улыбайтесь. Вам идёт. (с) Рита Мэй

Медея	Мэд	Вероника	Энджел	Мария	Бенджамин

Нико помедлил с ответом, но судя по его самодовольной ухмылке, он был доволен тем, что ему удалось отыскать. Прежде, чем пригласить Доминика следовать за ним, Нико трет большим пальцем свою переносицу, чем выдает себя – он в полном смятении. Они идут по коридорам клуба к подсобным помещениям, проходят сквозь кухонную зону, минуя склад, выходят на улицу и идут вдоль стен стоящих слишком близко друг к другу зданий до тех пор, пока их шаги не начинают гулом отражаться от стен. Они оказываются под сводом ангара, очертания контейнеров просматриваются в десятке метров от собравшихся людей. Намного ближе и оттого четче можно увидеть очертания знакомого автомобиля. Кто-то поворачивает ключ в замке зажигания и в глаза ударяет яркий свет автомобильных фар. Доминик вскидывает руку, выставляет вперед ладонь, чтобы помешать свету фар, слепить его. Глаза привыкают к окружающей обстановке и только убрав ладонь от лица, Ник понимает, что в свете фар к стулу привязано тело, женское тело. Лицом она развернута к автомобилю и спиной к стоящим плечом к плечу Нико и Доминику, судя по сдавленным вискам и прижатым к ушам волосам, ее рот и глаза завязаны. - Объяснись, - пряча руки глубоко в карманы, Дом делает шаг по направлению к сидящей на стуле женщине, но обращается именно к Нико. «wanna watch you burn» Доминик
Раньше он и не предполагал в себе этого почти бездонного терпения, выдержки, которая позволила продержаться… сколько? Три месяца? Почти четыре, если быть точным: просто Рауль узнал о смерти Ричарда с опозданием, ведь поначалу велось активное следствие, подробности скрывали, а сам он был чертовски занят собственной личной жизнью, которая тоже оставляла желать лучшего, а то и вовсе доживала свои последние дни – точно как несчастный Риард в октябре прошлого года. Правда, потом, когда новости наконец распространились достаточно, чтобы зацепить и Джульярд, и Рауль в частности, ему стало чуть легче на тот счет – понятно, что остаться одному: это куда приятнее, чем быть найденным мертвым в квартире человека, который тебя, скорее всего, и убил. Подробности, правда, все еще были тайной, но в узких кругах, куда входил когда-то Ричард, а сейчас понемногу начал углубляться Рауль, говорили вполне конкретные вещи. Не было этим вещам доказательств, свидетельств, но для обычного человека дело выглядит предельно ясным: - человек мертв, это первое, - человек убит, это второе, - человек найдет в квартире некой женщины, это третье, - и четвертое: у этой женщины был повод для мести человеку. «Книга всеобщих заблуждений» Рауль
Тот, кто сохранил бы спокойствие в такой ситуации, может первым бросить в нее камень. – За непиздец, – Чейз делает пару хороших глотков и морщится: она и забыла, как крепкие напитки обжигают горло. Алкоголика из нее явно не выйдет. Чейз искренне надеется, что Айк ей это простит, – Какая уж тут трава. Нет уж, теперь Мейбл готова выйти на улицу с плакатом, набить протестный лозунг на плече и кричать во все горло о вреде любых наркотиков. Тогда ее, конечно, отпиздят еще раз, но в какое сравнение это идет с перерезанным горлом? Единственное, что останавливает – полная бессмысленность всего вышеперечисленного. Неперечисленного – тоже. Вот оно: раньше всегда находилось полезное действие, которым можно было все исправить или хотя бы попытаться. Тут не исправишь уже ничего, потому что все уже случилось. Ничего ты, Мейбл Чейз, не можешь. Вообще. Совсем. Мейбл сдавливает стакан пальцами, коротко всхлипывает и отворачивается к окну. Это все очень глупо. Очень. Нет, так еще хуже: поворачивается обратно, ставит стакан на стол, – Давай я что-нибудь порежу. Как горло Ричарда, о да. «slow motion» Мейбл
Погода за окном в секунду кажется слишком раздражающей и совершенно не ассоциирующейся с нынешним настроением: яркие раскаты громы и шум дождя куда более приятно вписался в витающую атмосферу, лишенной какого-то уюта. Маркус смотрит на Риту — спокойно и, отчасти, скучающе — с лёгкой горестью в голове отмечая, что это будет тяжело. Очень тяжело. На секунду ему кажется, что Рита Мэй осталась где-то в том, десятилетнем возрасте, разве что, только оболочка немного преобразилась: фигура округлилась, претерпев все особенности полового созревания и взросления; детская припухлость плавно перешла в острые скулы — у них это семейное, однако взгляд и манеры — все также наполнено детской наивностью, что Маркус невольно задумывается: крепко ли сидят на ее носу розовые очки, наполненные звездной пылью, радугой и блюющими пони и единорогами. От такой полярности между мрачностью с хронической псевдо-депрессией и светлости, наполненной жизнелюбием, немного передергивает. Однако он продолжает смотреть на Риту с холодным спокойствием, приукрашенным лишь слабо приподнятыми уголками губ. «into the ocean» Маркус
Семья должна быть священна для каждого мужчины. Воспитать сына, посадить дерево, построить дом. То, что необходимо сделать в своей жизни каждому, для того, чтобы носить гордое звание «мужчина». И я воспитывался в идеальной семье. Мой отец всегда был примером, к которому стоит стремиться. Недостижимый идеал, а как иначе? Он смог вырастить не только сына, но и двух замечательных дочерей. Построить дома в пригороде Нью-Йорка и солнечной Италии. А сколько деревьев было посажено, запросто можно запутаться. Хобби у него было такое яблони сажать, а потом за ними ухаживать. Он говорил, что деревья его успокаивают и заставляют забыть о проблемах на работе. О да, он целиком и полностью смог реализовать себя в рабочей сфере. Выстроил бизнес, о котором мечтает каждый начинающий стартап. И в детстве я смотрел на него и мечтал стать таким же. Иметь красавицу жену, воспитать четверых детей, чтобы превзойти отца. И посадить целый заповедник, который будет охраняться государством. В нем были бы не только деревья, но и животные. Олени, белки и прочие обитатели лесной фауны. И непременно взяться за управление империей которую выстроил мой отец. Порой он был со мной строг, но его строгость всегда была справедлива. Ведь он знал, как лучше, и после того как остывал от собственной злости, всегда понимал, что отец был прав. Что в очередной раз, он показал мне как поступает настоящий мужчина. Я наблюдал за ним, я слушал его, я учился у него. Все для того, чтобы быть тем, кто не разочарует его. «cold blooded» Леонардо
Быть рядом с ней было проще и понятней. Киллоран знал, кто он рядом с бывшей и как себя с ней вести. Проблема оказалась лишь в том, что он уже давно перестал быть подающим надежды и амбициозным доктором, он давно перестал быть тем мудаком, готовым пойти по головам всех и вся ради достижения своей цели. Ему уже больше не была нужна подходящая стерва под боком, с красивой улыбкой и идеальной фигурой, чтобы охмурять важных людей. Он уже давно перестал быть тем парнем, который с участливым выражением лица выслушает всех и вся на очередной вечеринке, удачно пошутит и сделает с десяток комплиментов дамам, годившимся ему скорее в бабушки. Но быть тем парнем было проще всего и понятно, но слишком стало очевидно притворство. Рядом с Ривер Шон научился быть настоящим. Он узнал, что можно просто улыбаться без какой-то видимой на той причиной, что сладкая вата – хороший способ сделать кого-то счастливым. Он научился просыпаться по утрам без желания сдохнуть, он узнал, что бывают такие чувства, ради которых хочется двигаться вперед. Оказывается, можно было быть просто собой, не притворяясь и не прикидываясь кем-то еще. Вот только этот парень, готовый бросив все поехать за девушкой в Африку (Ривер же отпускать одну нельзя точно схватит какую-нибудь заразу), делающий с утра завтрак вместо того, чтобы выпить виски и закусить сигаретным дымом – этот парень пугал Шона больше, чем кто бы то ни было. «I need you like a heart needs a beat» Шон

Anything that can go wrong will go wrong
Лучшая игра недели
Не стоило надеяться, что как только гудок оборвет дикую брань бригадира, вместе с весьма убедительным ответом Берка, что тот тут же материализуется на этом стареньком видавшем и лучшие годы своей жизни, примерно лет за двадцать до того как оказаться в трейлере, половичке. Это был добротный половичок, хотя бы тем, что свою функцию выполнял и прикрывал собой старую фанерку, о которую блондинка то и дело занозила босые пятки, которая в свою очередь прикрывала ржавый кусок металла, а там уже и до земли было как рукой, просунутой в сквозную дырку, подать. Так вот Мэда на данном половичке не было. Десять минут прошло, а его все не было. Двадцать, и никого... зато появился узор на коврике, странно, и как она его до этого не замечала? Хороший такой узор, пестрый... отстирать бы его хорошенько и может не стыдно бы было гостей принимать. Хотя мама все равно осталась бы недовольна и непременно, даже убейся Джей о ведро со шваброй, скривила бы нос и прогнусавила что-то о настоящей свалке. И пусть скорее всего женщина имела бы в виду пейзаж за окном, стараясь в самом трейлере и вовсе глаз не раскрывать, а лучше свет погасить и темные очки надеть, но все равно восприятие мира уже было для них настолько разноплановым и несовместимым, что обидеть Джей презрением к ее образу жизни становилось столь же просто, как зажечь спичку. Благо, подобного история уже не увидит. Мать никогда не сунется в эту Богом забытую дыру, Джей никогда не постирает ковер. Она ведь умирает... - Мамочка... - Проскулила девчонка, сворачиваясь калачиком и еще сильнее прижимая ладони к животу. Но отозвался только Пес, визгливо лая, погнавший какого-то случайно проходящего мимо бродягу, или кота. А потом стало легче. На самом деле, боль накатывала на Джей волнами, то приминая ее к земной тверди, перемалывая кости и наглядно показывая, насколько жалкой она была в своей беспомощности, а после уходя прочь, почти без следа, оставляя после себя лишь страшные воспоминания и невыносимое чувство стыда о том, что позволила себе сорваться. Если бы у Мэда был с собой телефон, она бы непременно сообщила ему, что с ней все в порядке. Джэйд			Его детка действительно пребывала в крайне-бедственном положении, хотя бы и пыталась храбриться и даже пробовала встать, чтобы явственно ему это доказать. Мол, да че ты вообще сюда приперся, я просто немного устала, а кто звонил? Я не звонила. Ты просто совсем не так меня понял. Но, может быть, Мэдок в какой-то степени и был изрядным тугодумом, а все-таки в конце концов приходил к умозаключению и сбить его с толку было еще труднее, нежели заставить вкурить в тему. К тому же, подстегнутый в мироощущениях химией, он соображал куда скорее, если даже и не в нужную сторону. Впрочем, здесь не прогадал - Джей была больна, Джей нужно было как можно быстрее добраться до больницы. Где бы тачку взять?.. Но, пока мужчина занимался и решал исключительно мужские вопросы, например, о том, у кого из знакомых можно было бы долгануть машину, причем желательно без спроса, чтобы после он оскорбленно не натравил на него всю свою братву, девчонке явно лежалось как-то плохо, и она уже спешила озаботиться подсасывающим желудком своего парня, будто приехал он как-раз только для того, чтобы пожрать, и перебиться без жратвы он никак не мог. Что еще более склоняло Мэда к пониманию того, что мозги у девчонки были явно не на месте, а, может, и вообще жар, а, может, она и, правда, тут помирает - он не был доктором и сказать точно не мог. Знавал он одну врачиху, и, вероятно, в такой ситуации попробовал бы воспользоваться ее помощью, даже если та была патологоанатомом - но какая разница, если на ней был точно такой же белый халат, как и на всех остальных. Она же ему что-то капала, и раны штопала, она же обязательно бы что-нибудь придумала и спасла его малышку, она всегда была добра к нему, и не отказала бы, но уже с полгода та чалилась в колонии на нарах и выходить в ближайшее пожизненное не собиралась, а потому и справляться следовало своими силами. Ты че несешь вообще? Легла обратно. Но сказать этого не успел, как и перехватить девицу за ускользающее плечо, угрем выворачивавшееся из цепких лап Берка и пресекавшее его повторную попытку решить все поступающие вопросы наиболее доступным и эффективным насильственным методом. Мэд

Вероника посмотреть	Рауль посмотреть	Шон посмотреть	Анна посмотреть	Вероника посмотреть	Рауль посмотреть

Поделиться3612 Мар 2018 20:13:42

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

Поделиться3721 Мар 2018 21:17:09

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1


« Слепое следование чувствам долга и ответственности за маленького ребёнка нередко становилось причиной её отказа от собственных желаний, прихотей и даже, в определённой степени, свободы. Родители сбежавшего супруга радушно приняли её с малышкой Чарли в чересчур большом для стареющей пары доме, и за такую доброту оставшаяся в одиночестве мать готова была мириться с любыми неудобствами - в конце концов, судьба дочери важнее любых обид и неприязни. » Афродита			« Однажды Томас вернётся — за всё это время Уиллоу ни разу не усомнилась в верности этого суждения. Она знала мужчину почти восемь лет, три из которых ни разу не слышала от него и слова, но всё-равно считала, что прекрасно понимает бесов его души. Том никогда не был уверен в чём-либо, поэтому не мог найти своё место в жизни. Его интересы и увлечения менялись как платья великосветской дивы, заставляя близких гадать, что же будет дальше. » Платья в кукольном домике

Сигарета прилипает к пересохшим, треснувшим и искусанным губам, на фильтре остаются похожие на след помады капли крови, которые Рив замечает лишь на четвертую затяжку, во время которой руки дрожат так, что приходится опустить взгляд, чтобы понять, куда упадет пепел. Впрочем, на самом деле, ей сейчас все равно, даже если от окурка загорится пол, Рив вряд ли обратит на это хоть сколько-то внимания. Она вся сейчас превратилась в слух, чтобы уловить все, что происходит за стеной, не упустить ни единого слова. И каждое слово, что она слышит, вызывает в ней такое незнакомое чувство отторжения и горечи, которая так походит на изжогу: раздирает горло изнутри и кислотой остается на языке. И почти мгновенно хочется отряхнуться, умыться, вытряхнуть эти слова из головы, выплюнуть их как пересоленный вместо сахара чай, но память впитывает эту информацию словно губка, оставляет слова высеченными на подкорке так глубоко, что их найдут потомки через много тысяч лет на внутренней стороне ее черепной коробки. Она тушит окурок об какую-то банку, даже не пытаясь понять, что эта банка делает в коридоре и для чего она вообще изначально, бросает окурок и запускает пальцы в рыжие кудри у самых корней, сжимая пряди и даже несколько раз с силой дернув собственные волосы, чтобы привести себя в чувство. Или, может быть, избавиться от проклятых волос в надежде, что такой, лысой и уничтоженной, ее, наконец, оставят в покое. Но Шон не хотел молчать. Он говорил и говорил за дверью, и от каждого нового слова девушке становилось все хуже и хуже, словно она действительно заразилась чем-то очень серьезным, мгновенно распространяющимся по всему телу. Или, может быть, то, как человек воспринимает предательство, тоже похоже на болезнь, от которой просто еще не придумали лекарство? читать продолжение: «I need you like a heart needs a beat»
Зай, как-то ты мне обещала, что мы напишем драму, от которой все закачаются, тогда я посмеялся и напомнил, что у Шона и Ривер нормальной драмы быть не может, слишком уж они веселые ребят. И вот настал тот момент, когда мне остается только склонить голову и стыдливо пробормотать «Ты была права…» Может даже стоит пойти сидеть под дверь и слезливо пытаться просить прощения, но увы в реальности я не так обаятелен, как Шон и вряд ли что-то толковое из этого выйдет. Солнышко мое, я тебя поздравляю с лучшим постом! Я очень-очень за тебя рад, счастлив и горд. Это действительно прекрасный пост и, наверное, если бы меня попросили выбрать лучший из всех, что ты мне за пару лет наших игр, то, наверное, я бы выбрал именно этот, но это не точно. Все твои посты прекрасны и замечательны, наполнены мелкими деталями и тонкими нитями эмоций. Но именно этот напугал тебя саму, напугал меня, но в то же время заставил прочувствовать боль разбитого сердца Ривер. Честно говоря, до этого момента размеры нанесенной раны и пропасти, которая образовалось между ними казались мне какими-то совсем теоретическими и легко преодолимыми. Но все совсем не так просто, как хотелось бы. И как бы не было жалко Шона, получившего такой жестокий ответ на признание в любви, но это заслужил. Спасибо. Спасибо, что помогла понять чувства Ривер. Спасибо, что написала такой прекрасный пост, который по праву оценили на этой неделе. Пиши больше, пиши много, пиши так, чтобы каждый твой пост признавали лучшим. Ну или хотя бы просто пиши почаще. Хд (с) Шон

Мэд	Георгий	Нина	Медея	Адам	Дитрих

Луиза отступила в туман, который стал сгущаться перед ней, повинуясь щелчку ее пальцев, мужчины продолжали искать ее, громко матерясь. «С двумя Мэри справится», - решила Луиза, уводя двоих хулиганов все дальше от дома. Туман ей нравился. Его удушливый аромат был невыносим для обычных людей, но Луиза его не чувствовала. Желтоватый, с зелеными прожилками поднимающегося со дна топей гноя, он обволакивал, опутывал своими сетями, заставлял потерять ориентацию в пространстве. Его запах тухлых яиц вызывал тошноту и рвоту, головную боль, но это по-прежнему был всего лишь туман. Чего нельзя сказать о том, что пряталось в нем. От кончиков пальцев Луизы оторвались искры тускло-оранжевого цвета. «Мертвые огоньки» медленно расплывались по туману, будто кто-то размешивал туман большой ложкой, а Луиза, ухмыляясь, уходила все дальше в топь. Кочки услужливо появлялись прямо под ее ногами, но исчезали сразу же, стоило Луизе сделать шаг вперед. Заблудившиеся в тумане парни перекрикивались, чтобы найти друг друга. - Черт, здесь же не было сраного болота! Харви! – крикнул Игорь, и Харви отозвался с небольшой заминкой: - Дерьмо! Я, Игорь, я, кажется… ай! «She and her Darkness» Анна
За сутки невозможным казалось настолько сильно измениться, поглупеть, если уж быть абсолютно точным, потому что именно так Хэйвуд относился к людям, улыбающимся беспричинно. По крайней мере, у него причины улыбаться были, а это немного успокаивало и притормаживало его обычные мысли. Чересчур позитивные люди его несколько пугали, ибо находились за гранью понимания. Либо они в чём-то обманывали себя, либо остальных – к такому мнению Флинн склонялся, причём не безосновательно. В том, что в данный момент происходило между ним и Джиневрой не хотелось ни видеть, ни чувствовать ни лжи, ни недоговорённостей, и Хэйвуд с этим отлично справлялся. Его мысли крутились вокруг слишком раннего времени, вокруг внешнего вида мелкой, её нерасчесанных волос, с утра, а иногда и в течение дня напоминающих лёгкое соломенное гнездо. Вокруг выражения её лица, уже не сонного, но по-утреннему мягкого. Вокруг возможности прикоснуться к ней, разглядывая, как меняется от касаний её улыбка. Достаточное количество мыслей, чтобы заполнить голову полностью и до отказа, возвращая Флинна в исходную точку своего желания улыбаться. Он прекрасно понимал, что подобные эмоции сиюминутны и конечны, и через какое-то время между его бровей снова заляжет складка. По итогу мир не поменялся, да и он сам не слишком изменился за двадцать четыре часа, однако в этом Хэйвуд и видел самую основную свою удачу. Я такой же, как и вчера, как и позавчера. Как неделю назад. «Sorry, I need time» Флинн
Катя улыбнулась. Можно попробовать залезть в воду у самого края бассейна, цепляясь руками за бортик, осторожно и без спешки. Если возникнет угроза – можно тут же выбраться наружу и быстро привести себя в порядок. И отойти подальше, чтоб ни ей никто не мешал, ни она – всем остальным. Взгляд Кати задержался на вышке, с которой собиралась прыгнуть Саманта. Вот на что сегодня можно не рассчитывать, хотя соблазн ужасно велик. И, видит Господь, со стороны эти прыжки казались чем-то невообразимо красивым. И недоступным Кате. Она поднялась с лавочки, стоящей у стены, и пошла к бортику. Влажные отпечатки женских ступней составляли десятки тропинок. Катя почти дошла до края, когда раздался всплеск, кто-то вдруг взвизгнул и целый сонм голосов присоединился с такими же восторженными выкриками. Катя успела оглянуться прежде, чем поскользнулась на едва заметной луже. Всё случилось быстро: она упала, больно ударилась бедром о самый край, как её по инерции утащило вниз. Ей хватило воздуха, чтобы вынырнуть, но оказавшись на поверхности, Катя поняла – барахталась она вовсе не в сторону бортика, а к середине бассейна. «Yandere» Джейн
Уже закончив свой короткий монолог, и уже задав последние вопросы, риторические, острые - не для того, чтобы получить ответы, но чтобы огранить свою позицию, дать понять всю серьезность сложившейся ситуации, - Рауль слабо улыбнулся где-то на третьем или четвертом плане сознания: разве это он сам говорит?.. В самом деле, он лишь отчасти мог узнать самого себя в сегодняшнем поступке, в этом решении, даже в той компании, к которой присоединился сам и где находился ныне покойный Ричард. Как там было - все меняется, все течет?.. Стоя на лестнице перед Мейбл Рауль на краткий миг посмотрел на себя глазами прошлого, оттуда, когда он еще был другим, и всё вокруг тоже было другое. Потом это прошло. Он тоже нахмурился, тоже вцепился рукой в перила. Подумал, что сейчас Мейбл развернется и уйдет, молча, без ответа. Или что вот-вот закричит - он не нападал на нее, но, очевидно угрожал. Единственная защита самого Рауля в таком случае в том, что его голос был тихим, никто посторонний не слышал, что он сказал. В любой момент сдаст назад и от собственных слов откажется, хотя ему, конечно, лучше не иметь дела с полицией. Тем только повод дай заново к нему прицепиться. Порой, когда Ранье проходил мимо каких-нибудь копов, он видел в их глазах узнавание (хотя на деле ему просто казалось это), и почти мог прочитать мысли: “Вот, этот идет. Который чуть не убил звезду мирового разлива”. Есть ли подобные мысли у Мейбл? Ее дело, точнее, дело Ричарда, еще не закрыто. «Книга всеобщих заблуждений» Рауль
Зато теперь, переживать они его будут вместе. Джей и сама не знала почему, но само присутствие Мэда, в тот самый момент, когда он залетел в трейлер, оказало на нее буквально исцеляющее действие. Она почувствовала себя гораздо лучше, или это беспокойство за парня, притупило собственные потребности. Или за его реакцию, ведь при всей своей простоте, предсказать ее было не так просто. Вот и сейчас, он лишь еще больше погрузился в себя, заставляя Джей подойти ближе, уткнуться лбом в провонявшую потом и рабочей пылью футболку, выглядывающую из куртки, почувствовать тяжелую руку на собственном затылке, и понять, что с каждым упоминанием слова «больница», с каждым его глухим повторением, ей становилось все хуже. Это было как заклинание, от которого подкашивались ноги, и она могла только кивать, соглашаясь. А после, схватить с гвоздя у двери кофточку, ну, в самом деле, куда же она без нее, и неубедительно отнекиваться, ведь она и сама может дойти, а он устал, он с работы и выглядит неважно. Но разве слушал он ее? И разве мог он сделать хоть что-то, чтобы ее не услышать, если девушка того бы захотела. Разве только вырубить, или заткнуть каким-нибудь другим, более приятным способом, повалив на смятые пружины старого матраса. На остановке вот матраса не было, это конечно незначительное препятствие, но настроение тоже не соответствовало, да и говорить девушка пока не могла, поджав под себя ноги и мелко подрагивая под наброшенной на плечи курткой. «Anything that can go wrong will go wrong» Джэйд
Мистер Томпсон бежал от самого себя. Не желая разбираться, не желая вообще ничего с этим делать. И вместе с тем — каждый день стремясь разложить по полочкам. Зачем? На склоне горы растение растёт само по себе, у него нет смыслов и нагромождений понятий, нет причин, нет всего того мусора, который так заботливо любят взращивать внутри самих себя люди. Пусть происходит! Пусть случается! Нутро, которое Авраам слушал уж очень редко, вопило о чуде и о том, что нельзя ему мешать. Но работающая постоянно голова, мешающая и глушащая чувства — вопила об обратном. Кричало всё. Внутри. Вокруг. И это всё никак не проявлялось. Если только на сцене и совсем другими оттенками. Которые, впрочем, сошли на него прямо сейчас. Последнее слово. Поклон темноте зала. Единственной зрительнице, мнение которой стало для Томсона очень важным. Но не за ним он направился к ней, спустившись со сцены. А просто чтобы прикоснуться. Рука в краске, прости, хотя… ты ли это не знаешь, Фрея. Её холодные пальцы, которые хочется греть, зелёные глаза, в темноте и отсветах ламп словно поймавшие в себя золотинки. — Да, — тихо отвечает, улыбаясь. Натруженные связки хрипят, им нужно чего-то горячительного, чтобы согреть, впрочем, Авраам не уверен, что об этом говорил доктор. «и так желанно, и беззащитно» Авраам

Ненависть с первого взгляда
Лучшая игра недели
Господи, это Фредо. Гарри чувствует, как от тяжёлой руки своего пока что шефа, его тело готово рухнуть на пол – сломанное, растаявшее от силы ярости, что клокотала в итальянце. Даже если бы он не знал посетителя (что просто невозможно), он бы всё равно не принял сторону Диксона, потому что «клиент всегда прав», даже тогда, когда он не прав. И Дикси нарушил это правило, начав кричать в зале, полном народу. Это же удар по репутации. Неважно, что там с десертом, он не должен был устраивать сцену. Жаль, что до Гарри это поздно доходит. Уже после того, как он наговорил – накричал! – всякого их клиенту. Что может успокоить в такой ситуации? Только увольнение негодного персонала. Господи, это же его первый день! Неужели ещё и последний? Джинни бы наверняка даже не поверила, что её братца так легко выгонят в первые часы работы. Но он ей обязательно расскажет, потому что ему нужна поддержка. Фредо говорил что-то о горячности молодых людей, что Гарри ещё щенок, который не знает, на кого можно гавкать, а кого трогать ни в коем случае не стоит. Они вспоминают ещё что-то, связывающее их, но Гарри смотрит в пол, его серые глаза полыхают яростью и обидой, он ощущает себя ребёнком, которого отчитывает учительница перед директором. Ему стыдно, неприятно, но больше он, конечно, испуган. Гарри всё ещё мальчишка, несмотря на то, что у него есть опыт взрослой жизни. Он не оказывался в ситуациях, когда нужно общаться с людьми, которые не трепещут перед ним, которые не знают, что Диксон – не так прост, как кажется. Но ведь именно поэтому он и пошёл работать с нуля – чтобы доказать себе и всем вокруг, что он чего-то стоит сам по себе. Но, кажется, на самом деле он не стоит ровным счётом ничего. Сначала он высокомерно послал человека, который ему помог. Потом натворил дел на кухне. А теперь накричал на клиента, который, наверное, просто идиот. Фредо крепче вцепился в плечо Дикси, заставив его поморщиться от боли, и потащил за собой в кабинет, как тряпичную куклу. Гарри			За долгие годы, которые Фредо Кавалли, сын Фредо Кавалли-старшего, управлялся со своим заведением, и за годы до того, проведённые на кухне сначала в качестве подмастерья, а затем и шефа (пускай это было обыкновенное семейное кафе, куда простые люди приходят сытно пообедать в середине рабочего дня, да иногда встречают здесь памятные события своей скромной жизни, никто не мог сказать, будто получил должность по блату и не имея никаких заслуг за плечами, даже член семьи) - он сталкивался с разными людьми. И среди клиентов, и среди персонала забегаловки попадались порой самые любопытные и невероятные характеры, какие могли украсить альбом опытного коллекционера человеческих типажей. Забавные, чудаковатые, унылые, сосредоточенные и рассеянные, зацикленные на себе и потерявшиеся в помощи всем, кроме себя - поневоле общаясь с таким количеством разнообразных индивидуальностей Фредо учился разбираться в них, читая за внешними проявлениями личности больше, чем показывалось взгляду в начале. В заведении общепита, сквозь двери которого за сутки проходят десятки, а то и сотни людей, зачастую совершенно случайных, бывает всякое, и в памяти флегматичного неповоротливого и брюзгливого на вид Фредо копилось множество ярких историй, которыми он иногда делился во время семейных встреч после рюмочки-другой отменного кьянти. Определённо, сегодняшний день пополнит его коллекцию, и пока глаза босса метали молнии на нерадивых подчинённых, мысленно он усмехался и потирал руки, уже складывая в ёмкое афористичное повествование отменный анекдот. Мальчишки нравились ему, едва ли не против воли. И Маурицио, отчасти заменивший Фредо так недостающего ему сына, умело хозяйничающий на его кухне, расторопный, сметливый, талантливый (Фредо прекрасно понимал, что это только вопрос времени, когда парень двинется дальше, но тот удивлял его, оставаясь на не слишком высоко оплачиваемой рутинной работе от года к году, хотя ему-то жаловаться было не на что). Энджел

Рипли посмотреть	Адам посмотреть	Майкл посмотреть	Мейбл посмотреть	Рауль посмотреть	Вероника посмотреть

Поделиться381 Апр 2018 19:56:57

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1


«Пенни снятся его пальцы на её коже. Тёмные кудри, рассыпанные по подушке. Её смешит слово «рассыпанный» в отношении волос, но так пишут в книжках, которые иногда читает ей вслух Лье. Ей снятся разноцветные наряды, в которые она оденется, когда он решит, что время пришло, и заберёт её отсюда. Когда подарит ей красивое гладкое колечко, в ободке которого будет отражаться её лицо. Это будет летом, потому что зимой холодно, а весной и осенью у Пенни случаются эпизоды. Она не любит эти времена года. Они причиняют ей боль. » Погружение в синдром Адели			«Слова Хэйвуда прозвучали иначе, они тоже проникли в неё, но это была вибрация его низкого голоса, который Джин слушала почти каждый вечер, поднося трубку к уху вплотную или прижимая плечом наушник, когда смотрела на Флинна, общаясь по Skype. Ей нравился этот голос, потому что он был частью того образа спокойствия, безопасности, которым стал для неё Хэйвуд, но больше потому, что на него отзывалось что-то внутри. Несмотря на тепло капель, кожа была холодной, или же это губы, прикоснувшиеся к её лицу оказались горячими. » Sorry, I need time

У Джона две жизни. Одна – которой его учили, которую дети всасывают с молоком матери, если им повезло родиться в приличной семье. Стоит только обрести маломальскую осознанность, идеальная модель жизни сваливается на незрелую личность отовсюду: от родителей, от общества, ее восхваляет классическая литература, СМИ, кино и психология, – модель, с нуля построенная на средневековых католических догматах с поправкой на реалии конца двадцатого века. История подсказывает: закручивание гаек ведет к расцвету содомии. И все же всякий неспособный уложиться в рамки нормы с допустимыми погрешностями награждается клеймом прокаженного. Вторая – которую приходится познавать самому в момент, когда при мысли о насилии, власти и содомии неожиданно становится тесно в штанах. И если и есть люди, ни разу не застрявшие перед выбором между двумя опциями, то у них на редкость однобокое видение действительности, – сказал бы Джон, который пробовал первый вариант, затем второй, затем снова втиснул себя в рамки приемлемого первого, а затем, сорвавшись, наконец признал, что никогда бы не удовлетворился всего одним вариантом. Привыкший держать лицо, вросшее в его картину самоопределения как родное, на пороге кризиса среднего возраста он играл со своими личными границами, снова и снова переступая принятую за норму черту. Но процесс, в котором он выходил из поля одобрения, оказался болезненным. Хороший семьянин, тот парень, что жарит на мангале стейк – любил трахать чужих жен и подставлять собственных. Профессионал своего дела, доктор медицинских наук, тесно сотрудничающий с полицией – торговец органами и убийца. Всеобщий любимец и гордость семьи – моральный урод, возбуждающийся от власти, которую может иметь над людьми. Джон не выбирал – он жадно шел обоими путями сразу, рассчитывая, что однажды дорога приведет его к балансу или решению. читать продолжение: «Who the fuck is Rachel?»
Кто-то на этом форуме очень эпично снимает кресты, да, Престон? И я поздравляю тебя с этим, очередная награда за лучший пост - не знаю, насколько это неожиданность для тебя, в любом случае она приятна, в любом случае мне, как твоему соигроку, перепадает радости не меньше твоего, чесслово. И пусть эта награда будет тебе очередным стимулом продолжать своё творчество; ты слишком хорош в этом амплуа, чтобы не делиться с нами своим талантом. И пришло время в очередной раз признаться, что я без ума от этого твоего персонажа. Джонатан - восхитительный типаж, этакий харизматичный антагонист, любить которого больше, чем положительных героев, удается не всегда, но мы любим, мы обожаем, мы упиваемся этим злодейством, ибо оно прекрасно. Я действительно восторгаюсь твоим умением подать персонажа. Твоим раскрытием характера, распутыванием клубка мотивации, последовательностью суждений и принятия решений - этому стоит учиться и, надеюсь, я продолжу учиться у тебя этому, потому что ничто так не увлекает, как продуманный до мелочей герой, состоящий из деталей мозаики, которые с каждым постом всё больше выстраиваются в цельную и роскошную картину. Мрачную, порой жестокую, порой пугающую, порой безысходную, но всегда захватывающую. Продолжай в том же духе. Хотя нет, продолжай совершенствоваться, продолжай восхищать меня, себя, других; и пусть твоя муза остается прикована к тебе наручниками, чтобы этот форум и впредь пополнялся твоими историями, так как ты мастер своего дела. Well done, love. (с) Самин

Син	Георгий	Нина	Мэд	Итан	Элин

На шёпотом заданный вопрос он только кивнул, вспоминая славное прошлое циркового мима, пусть за всеми звуками джунглей его тихое согласие долетело бы только до Элис. Вряд ли такое место возле хижины, занятой браконьерами, считалось проходным двором, чтобы ожидать посторонних, забредших на огонёк. Эти военные наверняка исходили подконтрольную территорию вдоль и поперёк, зная положение каждого листка на деревьях, а такое преимущество дорогого стоило. Их с прекрасной девой, впервые здесь очутившихся, рано или поздно найдут. И это стоило принять за данность, если бы Рипли хоть на секунду допустил бы подобную мысль в свою голову. Но там для такого места не находилось вовсе, ибо перед глазами снова стоял высокий купол шапито, заполненный до отказа таким горячим воздухом, что на трапеции сложно становилось дышать. Магнезии под рукой не находилось, даже руки не обо что оказалось вытереть, и пришлось довольствоваться мокрой толстовкой. Купер положил ладони на шершавый, но и скользкий ствол дерева, под которым они притаились. Накрывшее его в этот момент волнение ничуть не напоминало тот мандраж, который сопровождал по пути к самой вершине цирковой мачты, и всё-таки помогало вспомнить, как верно ставить руки и стопы. Сколько раз он спускался из своей квартиры вниз по трубе? Сколько раз получал за это от Роуз, пока она жила по соседству? «don't yawn, cause this is Africa» Рипли
Проблески осознания прожигания своей жизни отнюдь не вечеринками и путешествиями, он делает глупые и нелепые шаги в пользу познания другой стороны собственного существования: Нейтан начинает выбираться на встречи выпускников, налаживает старые слабые связи, цепляется за них, подобно утопающему за соломинку, учится общаться и находить радость в обычном бокале плохого дешевого пива, ведь юристы – те еще снобы порой, а женатые все деньги вбухивают во вторые половинки. Мысль остепениться была здесь естественной, даже необходимой, ведь неженатый юрист смотрится словно несолидно, нет ему доверия и еще сотня каких-то неразумных мыслей, особенно во взглядах окружающих. Кто-то придумал это правило, и теперь ему все следуют неукоснительно, а отец учил его подчиняться течению и плыть по нему, потому что тех, кто плывет против, несомненно смоет или выкинет на берег. Он так сильно боялся отцовского неодобрения даже в случайном жесте, что и невеста подбиралась чуть ли ни с руки Неирина Кадди. Трис умела очаровывать, быть обаятельной, она носила множество масок и легко пудрила мозги: Нейтану и его окружению она казалось идеальной, своим подругам – хваткой стервой, самой себе, когда смотрела в зеркало – очень хорошей актрисой. Насколько же надо быть плохим юристом, чтобы не распознать подобную манипуляцию и подвергнуться ей фактически добровольно и слепо? Нейтан до сих пор не знал ответ на этот вопрос, как и на извечные после: как быть и что делать? «сквозь горячий асфальт прорастает клевер» Нейтан
С чьей семьи все это началось, Кати так и не поняла. Но вероятнее всего именно отец Лео стал инициатором помолвки, идею о которой, впоследствии, охотно подхватило семейство Солари. Даже удивительно, как у них удавалось сохранить все в тайне до того вечера. Однако секретность ничуть не улучшила положение – лишь ухудшила. В тот же вечер, стоило им добраться до дома, Катерина, поджав губы, сообщила родителям, что не имеет ни малейшего желания торопиться с помолвкой. Она просила и уговаривала дать ей время. Но что же она получила в ответ? Жесткий и грубый отказ. «Ты моя дочь и будешь делать то, что я скажу. Мне виднее, что для тебя лучше»,- эти слова по-прежнему крутились в мыслях Солари каждый раз, когда она прокручивала этот разговор в памяти. Может, она недостаточно ярко дала отцу понять, что из этой идеи ничего не получится, учитывая то, какими разными они были, Кати и Лео? Но как можно разговаривать с человеком, который глух до чужого мнения?! В любом случае, Катерина пыталась исправить ситуацию, но все ее попытки были неуспешны. Оставалось надеяться только на упертость Леонардо и его более доверительные отношения с отцом, нежели у Кати с ее. Однако судя по звонку, у него тоже не получилось достучаться до своей семьи. Хотя он вполне мог взять в группу своей поддержки Летти. Двое против одного все-таки. «cold blooded» Катерина
Звезда, единожды сделав выбор, сгорела заживо, спалив и кометы, и пространство, и время, и саму себя. Но больше всего было жаль Маленького Принца в свете апельсинового солнца, с солнечной короной на голове и сухими травинками в волосах. Было жаль его взгляд, спокойный, выпытывающий у мира его тайны, но не требующий подношений. И вновь чернота. Вновь пустота. Флоренс оглохла от этой пустоты, отняла руку от лица (не)знакомца. В такие моменты мир обрушивается на неё всей тяжестью своих атмосфер. Воздух на узких, будто у мальчишки, плечах. Флоренс еле дышит вязким кислородом, она уверена, что сможет вымесить из пространства впереди себя глиняную фигурку. В такие моменты мир становится звуком. Звон миллионов натянутых струн, рвущихся поперёк собственного существования. Пульсация выпуклых точек под кожей замирает. Она уже не видит ими, но чувствует, что ничего ещё не закончилось. Такие видения не приходят просто так. Такие чувства даны для разговора. Но слова – несовершенная форма совершенной идеи. Оттого Флоренс просто вздыхает и, покорная притяжению, опускает голову, скрыв лицо за волосами. Она ждёт. «Shadows of my name» Рита
Так много шагов, так много испытаний понадобилось преодолеть для того, чтобы ответить на единственный вопрос: зачем я иду? И как оказалось, ответ был прямо здесь. Все, что требовалось для того, чтобы его получить – влезть в чужой пустующий дом, присвоить его и небольшой участок территории, на котором он находился. А еще, чтобы она была рядом. Чтобы ее безумные идеи вроде той, чтобы влезть в дом через окно ломали привычные рамки, в которых ему приходилось жить последние несколько лет. Это и есть очень простое, почти логическое и даже прагматическое объяснение. Он удивлен, что ему нужны были все эти годы и эти шаги, чтобы прийти к такому пониманию, но вряд ли расскажет об этом, даже ей. Образ жизни, который он навязал себе, часто ставил Голда перед выбором. Он был всегда на грани, чувствовал, что его жизнь приправлена достаточной толикой опасности, все время приходилось быть начеку, смотреть туда, куда другие предпочитают не смотреть, слушать тех людей, которые обычно говорят только сами с собой, все время ощущать себя немного сумасшедшим. И сейчас, глубоко в его душе зародилось понимание, что единственным способом поддержать тот огонь, который пылал между ними – это развести огонь среди старой золы, отыскать в старом шкафу плед, которого хватит им, двоим и остаться здесь. Навсегда. Не выходить за пределы комнаты. «Простите нам наше счастье» Алистер
Учащенное сердце билось где-то глубоко в груди, пока Бен хватался ртом воздух и пытался отдышаться. Каждый раз когда он прикасается к Марии, это подобно взрыву, после которого слишком сложно собрать мысли и эмоции воедино. Ее близость пьянила. Горячий влажный запах тела проникал ему под кожу, дразня и позволяя хотеть еще большего. Он всегда был ненасытен по отношению к ней. Едва ли наступит такой день, когда его толо и сердце скажет «хватит». Чем больше он занимался с ней любовью, тем больше возрастала его потребность в ней. Мария действительно стала его наркотиком. А он добровольно позволял ее колдовским запахам и вкусам проникнуть в его тело, струячь по венам и настигая сердце. В этот самый момент Бен осознал, что живой. Рядом с ней. Только рядом с ней. Девичьи пальчики вцепились в его короткие волосы, с силой дергая вверх и отрывая рот от ее взмокшей тонкой шеей. Бену удалось почувствовать под губами трепещущую жилку так недолго. От возмущения он опять зарычал. Склоняясь, оцарапал губами подбородок Марии. Знал, что ей это не понравится, но ничего с собой не мог поделать. Ему нравилось дразнить девушку. Когда она возмущалась, ее личико приобретало совсем очеровательные черты его любимого лица. - Мне нравится... - как ей объяснить, как сильно ему нравится, когда она ведет себя так открыто и дерзко. Кажется, что тогда между ними нет никаких препятствий и страхов. «L'ete indien» Бенджамин

Мой. Чужой. Любимый.
Лучшая игра недели
Забросив телефон в нижний карман на штанах, Андрей постоял немного, размышляя, что свалившаяся на голову Анька была и проблемой, и желанной соседкой. Скучал он по ней. Здорово порой вечерами посидеть перед теликом, не давать своими комментами ей смотреть, ржать, когда плакать надо, повернуться к ней скорчить плаксивую морду и напроситься на пожалеть. Правда Климова жалеет тоже как-то по-своему. Мама делает это по другому. Махнув проходящим мимо парням, Волков перекатился с пяток на носки, развернувшись, пошел к стоящему возле его машины Игорю. - Ну что? Как тебе моя ласточка? – с гордостью произнес Волков, положив руку на плечо Смирнову. – Урчит, как ручная. А если ее погладить, так вообще будет слушаться с первого щелчка коробки. - Ты как о женщине, - Игорь усмехнулся. – Но мне по душе та, что я показал. - Просто так нам ее не получить. Но если ты готов рвать когти вперед, то можно бросить вызов Кевину. - Рвать когти это что, толкать тачку твою, подгонять? - Зачет! – Волков рассмеялся. Любил он юмор. А у Смирнова был он тонким. – Слабо? - Не, я лучше буду ее гладить, если покажешь где. - Так, линия старта там, где мы оставили мою Рычалку. Веди машину туда, а мне надо с парнями перекинуться парой слов. И это увидишь Аньку, скажи, чтобы стояла рядом с тобой. - Климову? Она тут? - А где ей быть, коль ночует у меня. А меня как видишь дома нет. Если конечно она смс видела. - Настя тоже тут? Волков остановился и пристально посмотрел на Смирнова. Улыбка расползлась по небритому лицу Андрея. - Ай ай, что я вижу, мой друг, - словно ругал парня за то, что видел искры при слове Настя. – Да вы никак влипли. Нина/Андрей			Прежде Климова не бывала на гонках, и для неё всё здесь происходящее было в новинку. Как-то раз родители взяли их с сестрой на скачки, и Аня до сих пор считала этот день самым скучным в жизни. Правда, лошади ей всё-таки понравились, и она разрешила себя покатать. С ней рядом всё время находился отец, а мама держалась в стороне и не отпускала от себя младшую дочь. Настя рвалась к сестре, но для пятилетней девочки в здешних конюшнях не нашлось подходящего пони. - А ты давно знаешь Эндрю? – спросила Анхелика, пробираясь сквозь густую толпу. Анна старалась не отставать от своей новой знакомой, потому что знала – потеряться здесь ничего не стоит, а найти хоть одно знакомое лицо уже проблема. - С детства, - откликнулась Климова, активно работая локтями. Народ продолжал напирать со всех сторон, каждому хотелось оказаться впереди остальных. – Он мне как брат. - Правда? – удивленно протянула та, бросив взгляд через плечо. Если эти двое и вправду так близки, то почему же Эндрю никогда не упоминал о «сестре»? - Давай быстрее, сейчас начнётся! – позвала Анхелика, хватая девчонку за руку, и выдернула из толпы туда, где посвободнее. Стоя в первых рядах, Аня увидела, как к линии старта подкатил «додж» Алексея Ивановича. Заметив девушку, Савельев опустил стекло. Она подошла, улыбаясь. - Ну что, Ань, порядок? - спросил тот, нагнувшись к окошку. – Встретилась с приятелем? - Еще нет, но мне сказали, он где-то тут. - Тебя подождать? - А вы что, тоже участвуете в гонках? Савельев усмехнулся. - Да видишь, вожжа под хвост попала, решил вспомнить молодость. - Зря вы на себя наговариваете, и вовсе вы не старый, - Анька улыбалась, а в глазах плясали чёртики. Георгий/Анна

Вероника посмотреть	Шон посмотреть	Рауль посмотреть	Вероника посмотреть	Шон посмотреть	Рауль посмотреть

Поделиться3910 Апр 2018 20:24:46

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1


«Нина еще не ложилась и ждала его, стоя спиной к двери и глядя на себя в зеркало. Она накинула на плечи жакет из лисы и задумчиво гладила густой золотистый мех. При его появлении жена оглянулась и, помедлив, направилась к нему. Заметив, что она успела раздеться, Клим остановился и вопросительно наклонил голову, когда Нина взяла его за руки и повела за собой. Усадив его на кровать, она на секунду прижалась к нему и тут же отстранилась, не дав себя обнять. Заинтригованный, мужчина откинулся назад, опираясь на локти, и прикрыл глаза, догадываясь, что его ждёт еще один сюрприз. » С Новым годом!			«Но сказать об этом жене и погасить в её душе теплившийся там огонёк надежды у него не хватило духу. И вот Аля умерла, а дочь стоит напротив и, как в детстве, смотрит на верхушки деревьев в сквере на соседней улице и бесконечные ряды домов через дорогу. Владимиру Петровичу хотелось подойти к ней и обнять, но что-то в облике Нины мешало этому. Она держалась холодно и отстраненно, и отец не узнавал в ней прежнюю жизнерадостную улыбчивую девочку, которая мечтала о большом теннисе и проводила вечера за чтением приключенческих романов. » Первая победа или стратегический подход?

Камня на камне не осталось. Окинув тоскливым взглядом руины, которые некогда были его отчим домом, Робби прошел вдоль стены, поросшей зеленоватым мхом, коснулся обнаженных, рыжих кирпичей, которые несмело выглядывали из-под зелени, словно желая ощутить прежнее тепло или надеясь, что все не взаправду. Он не был здесь долгие восемь лет; не улыбнись ему судьба, он никогда бы не увидел это место и не узнал, что же случилось. Соседи сказали, что молния попала в дом, года эдак три тому назад. Все это время, думая, что утратил в тюрьме связь с родными, что они решили отказаться от него, ведь зачем добропорядочным фермерам сын-уголовник, Роберт верил в счастливое воссоединение семьи, но было не суждено. Дальнейший его путь лежал на деревенское кладбище, где в землю вбито два скромных деревянных креста, а силы покинули, стоило ему коснуться тех самых злосчастных кирпичей, что оставили крошку на кончиках пальцев. Мазнув по коже пылью, они остались нерушимым доказательством трагедии, которую уже было не исправить. Родители погибли. Животные разбежались. У него не осталось дома, и только ветер новой осени играл высокой травой там, где раньше был загон для коров. Сбежав вниз по лысоватому склону, меся грязь подошвой ботинок и прячась от сквозняков октября, Робби выскочил на дорогу и побрел за деревню, где широкие земли и поля, росшие для выпаса овец. Не единожды в юности он проводил свои дни и ночи с овцами, с псом и ружьем наперевес. Теперь ему около двадцати семи, но лицо давно состарилось, превратив юношу в сорокалетнего мужчину, повидавшего за свою жизнь слишком много. Боль, обида и злость расчертили лицо глубокими линиями, обратив его в маску; карие глаза совсем потухли. - Никто уже не ходит к вашему дому. Давно. Предпочитают обходить стороной. – светлые глаза матери Мортимера смотрели на него вначале подозрительно, но спустя время смягчились, как и ее отношение к нему. читать продолжение: «этот мир, как и ты, стал чужим для меня.»
Дорогой мой, милый, самый замечательный и хороший, иди сюда скорее, я буду тебя обнимать, целовать и любить сильно-сильно! Ты совершенно потрясающий человек, ты просто обязан об этом знать. Только ты мог предложить мне эту игру и только ты мог написать такой первый пост, что дух перехватило не только у меня, но и у всех остальных. На самом деле я немного расстроен, что теперь придется делиться этим замечательным постом с другими, потому что это же моя прелес-с-сть! Но ты заслуживаешь того, чтобы все знали какой а… умопомрачительный. Я тебя поздравляю от всей души с этим приятным достижением в твоей ролевой жизни. Очень надеюсь, что это далеко не последний твой лучший пост и мне надо будет еще много раз писать тебе поздравления и крепко-крепко обнимать. Но даже без всего этого, я каждый раз с нетерпением жду твоих постов, а когда они появляются, нервно покусывая губы бегу их читать, чтобы окунуться в совершено другой мир. Я никогда не устану восторгаться тем, как у тебя получается так рисовать картинку перед глазами, почти идеальную, но при этом, не вдаваясь в долгие и слишком мелкие детали. Я никогда не перестану восторгаться тем, как точно и четко ты передаешь эмоции и волнения своих персонажей будь это драма или что-то более легкое и веселое. Милый, пиши. Просто пиши, как можно больше, всякого разного. Я всегда буду тут сидеть и ждать твоих постов и радоваться им, даже если ты будешь писать их не мне. Я все равно буду читать и радоваться. Потому что ты потрясающий и замечательный. Просто люблю. (с) Даниэль

Дитрих	Георгий	Нина	Медея	Рик	Мэд

- Тихо, мистер Диксон, не надо так кипятиться, - рассмеялся Рицио, удивлённо посмотрев на посиневшие от напряжения пальцы, сжавшие его ладонь требовательно и трогательно, в то же время, как мог бы сделать кто-то из его младших братьев. - Это твоё дело, в конце концов. Уверен, что справишься? Я не буду отказываться от помощи. Эй, мне нужна помощь! Воскликнул он, пожалуй слишком горячо демонстрируя свой энтузиазм, пока Гарри тащил его по направлению к кухне. "Я из семьи Диксонов" сказал он так, словно это всё объясняло, но для Ричио Риччи, живущего в Маленькой Италии, фамилия не значила ничего. Вероятно, если бы он вращался в высших кругах, посещал светские рауты, он знал немного больше о том, кто заводит винтики в городе, где Рицио живёт. Может быть, он знал бы Гарри раньше, и они вместе посещали бы частную школу, а потом - престижный клуб. Чёрт, если бы у него были деньги, он никогда не согласился бы на работу у Фредо. Он взял бы своих родных и перевёз бы их в какой-нибудь роскошный особняк подальше от грязи и шума неуютного серого мегаполиса. Открыл бы сеть ресторанов под собственным именем и никогда, никогда не позволял бы орать на себя тупым толсторылым старикашкам, мечтающим сорвать свою злость на ком-то моложе и лучше себя. «Ненависть с первого взгляда» Энджел
Каким бы суровым с виду не казался Михель в тот момент, как бы не пылала его раскрасневшаяся шея, красные пятна с которой уже готовы были пробраться на лицо, да кажется даже им удалась эта диверсия, как бы не тяжело он не дышал, выдувая из ноздрей клубы дыма, он все равно не был похож на неумолимо приближающийся состав, который и не собирался тормозить, сбивая ни в чем не повинную жертву, привязанную к путям путами из обязанностей и подписанного контракта. Хотя вид Гилес производил довольно жуткий, но все же, осознание собственной вины, которая бесспорно лежала на плечах женщины, сгладила весь пугающий эффект, что производил ученый. Пожалуй, не заметь она пропажи до его появления и брошенный в лицо лист бумаги, смятый и влажный от гневных рук ученого, стал бы для нее неприятной неожиданностью, дезориентирующей в пространстве и являющейся тем фактором, после которого женщина могла ненадолго выпустить ситуацию и собственный характер из-под неусыпного контроля. Но на ее счастье, Мадлен была готова. Да, она уже успела попрощаться, составить завещание, вспомнить лучшие моменты своей жизни, пару детский проказ, первый секс и даже триумф после успешной защиты докторской, являвшийся почти эквивалентом последнего воспоминания, но все же сумела сохранить лицо, погасить удивление и даже поймала лист раньше, чем оставила на нем след от помады. «Нельзя подать в суд за то, что тебя наняли на работу» Мадделин
Пальцы все же слегка подмерзли, плохо слушались, поэтому Джастин чиркнул зажигалкой примерно раз восемь, прежде чем огонек стал ровным, спокойным и смог опалить конец сигареты. Горьковатый дым моментально прокатился по горлу, заполнил легкие, заставив на секунду с наслаждением закатить глаза… А потом выдохнуть дым через нос, по-драконьи. Пальцы сразу стали тихонько согреваться, кольца уже не ощущались ледяными гирями, да и приятным бонусом досадную прореху в боку перестало так саднить. Только ноги проявляли поразительное упорство с этим конкретным отсутствием чувствительности стоп. Еще один вдох-затяжка в повисшей драматической, почти театральной тишине. К слову, отличная мизансцена для кинчика. Ночь, улица, фонарь, аптека, бессмысленный и тусклый свет и всякое там бла-бла-бла. Фигуры, эффектно очерченные бледным и скудным освещением. Кстати, что занимало немного мысли: а что чувак не уходит-то? Дал курнуть, можно и валить, но нет, тот решил постоять и, видимо, составить компанию. Забавно. Знакомства с видными людьми были частью увеселительных пьяненьких турне, в которых так часто теперь Джес тусил. Ну ладно, пусть его. Не говорить же ему «кыш, кыш, гадкий, дай пострадать в одиночестве». Зачем «страдать в одиночестве», когда можно страдать коллективом? Отлично, что собеседник не сразу стал вступать в какое-то подобие диалога. «Ты где был? Мы обзвонили все морги, ты везде есть» Джастин
Они оба саперы с миллионом жизней. Ее тянуло к нему. Едва касаясь, обжигалась, дула на ожог и снова тянулась. Это было сродни зависимости. От передоза хотелось повеситься, от нехватки выворачивало, и она ползла к нему. Когда безумный туман оставлял ее разум, женщина понимала, что любила мужа. Тяжело, страстно и «больно». Он сломал ее еще девочкой, потом сложил и склеил так, как Климову было нужно. Заставил привыкнуть к себе, нуждаться в нем. Но Нина была счастлива с ним. По-своему. В моменты затишья, она часто смотрела на Егора, когда он не видел ее взгляда, но вероятно чувствовал, однако не показывал этого. Пальцы покалывало, рука тянулась к плечу мужа, и когда ощущение становилось реальным, теряя абстрактность ее фантазии, Нина едва не умирала. Он много раз топтал ее, убивал своими загулами, возвращался и брал жену. Она много раз порывалась в душе покончить с этим, пыталась найти в себе гордость и каплю самолюбия, но едва супруг переступал порог их спальни, женщина падала к его ногам, оставляя любые мысли, в которых не было Клима… - Доброй ночи, - проговорила Нина в трубку телефона, когда на другом конце отозвался оператор. Приятный мужской голос поздоровался в ответ и спросил, - вы тоже заметили, что сегодня звездопад? «Беги, Нина, беги, или Вот тебе карандаш, ставим точки.» Нина
И совсем не потому он так смиренно соглашался держаться на расстоянии, что не любил прибегать к насилию - тут-то оно как-раз наоборот, чем больше было преград в достижении его цели, тем желаннее та становилась, но вот сделать пару выводов, и пусть не далеко идущих и вполне примитивных, его разум уже был достаточно сформирован - ему не хотелось проблем с копами на той территории, где он не чувствовал себя уверенным, а именно в зале суда, и к тому же он все еще находился не в той кондиции, при которой его бы уже не волновало мнение по этому поводу самой девчонки. И поэтому Мэд вручил ей ее медведя, плотно бахнув им ее по груди, если бы только тот не обладал приятной плюшевостью, и всунул руки в карманы джинсов еще больше для того ссутулившись, чтобы хмуро подфутболить какую-то кирпичину на дороге, совершенно не опасаясь за целостность своей обуви, поскольку та имела видок настолько соответствующий, что такими говнодавами можно было фуры на полном ходу останавливать, не то что камень пинать. - Пойдем. В этот раз пустят, - сумрачно добавил молодой человек что-то себе на уме задумав, что могло девушке не особенно понравиться, имевшей вполне ясное представление о методах достижения целей ее странноватого друга, даже если вокруг было так много понатыкано охраны, и где-то точно ходил было полицейский патруль, вот только Берк был убежден в том, что своей мечты нужно было добиваться любой ценой и никогда от нее не отступать. «Не важно как тебя зовут, важно куда» Мэд
Город той ночью показался мне чем-то новым. Я знал его, как свои пять пальцев на каждой руке и ноге и было трудно сдерживаться, чтобы не оказаться в его центре достаточно быстро. После известия о новом бароне, стражи на улицах стало еще больше, но они все еще не знали, что конкретно ищут в тенях, что окружали их со всех сторон, отгоняемые разве что светом фонарей. На их счастье там не пряталось что-то по-настоящему страшное с зубами и когтями. На мою, кстати, тоже. Часть пути я преодолел, петляя по заваленным всяким барахлом проходам-переулкам, а часть, — наблюдая за новым знакомым, — по крышам. Кажется, он меня заметил, но это было не важно. Центральная площадь была расчищена от завалов революции. Не было ни кострища по самому центру, ни пик с головами невинно убиенных, только чистая и пустая площадь. Памятник, который помял народ – снесли. Что поставят на его месте, было не ясно, но все равно – прятаться мне здесь было негде, а стража ходила кругом. Пожалуй, за последнее время, это было единственным испытанием, которое могло выйти мне боком. Стоя на балконе дома, что был отдан под нужды стражи, я наблюдал, как блондин выходит на площадь. Пришлось прибегнуть к опасной форме приветствия. Достав лук, я натянул тетиву и выстрелил ему под ноги, привлекая внимание. Стража этого не заметила, стрела слилась с тенью. Узнать о моей выходке, они могли только если мой новоявленный друг решит им об этом сказать. «The Sound of Silence» Аллан

confidence
Лучшая игра недели
Утро начинается где-то за приоткрытым окном, истерическим гудком автомобильного клаксона разрывает тишину и Аллена чуть не подбрасывает на постели. Он резко выдыхает, опускает голову обратно на подушку и чувствует как сильно и быстро колотится от испуга сердце. закрывает глаза, пытаясь успокоиться и снова уснуть, но в комнате для этого слишком светло. На часах почти одиннадцать, но Аллен совсем не чувствует себя выспавшимся. Последние две недели у него только и было, что дом, работа, дом, работа... И сообщения от Алекса. С ним Аллену все это время не удавалось видеться. Они и так не могли часто встречаться, все-таки парню для этого приходилось обманом уходить из дома, но в эти две недели у самого Аллена было совсем мало времени даже на сон, что уж говорить о встречах. Сегодня же долгожданный первый выходной. И сегодня Алекс пишет ему, что вечером сможет приехать. Восхитительное стечение обстоятельств. Они немного переписываются, рассказывают друг другу о своих делах и в конце Аллен не сдерживается, пишет: "Я хочу тебя." Обогреватели работают на всю мощь и термометр показывает, что в комнате уже плюс двадцать шесть, но Аллен не спешит убавлять температуру. В Намхэ зимой постоянно было холодно. Аллен отлично понимает, что тут не Намхэ, что давно все хорошо и сам он уже не маленький мальчик, которого могут выставить на улицу в чем был, но сделать с собой ничего не может. Аллен ненавидит холод. В 13:16 ему звонит коллега и слезно просит вечером скататься на автовокзал, где какая-то его знакомая должна передать посылку. Аллен прикидывает в уме, успеет ли до прихода Алекса, и соглашается. Аллен			Последние две недели даются Александру тяжело. Ему, глотнувшему свежего воздуха свободы, обычный кажется ещё более затхлым, а железные кандалы будто давят сильнее, чем раньше. Последние две недели у Аллена слишком много работы, и потому они не видятся совсем, только сообщениями обмениваются. Алекс пишет всё чаще. Говорят в основном о повседневных вещах, хотя парню так хочется пуститься во все тяжкие и написать, как он скучает, как ему плохо дома, как он хочет к Аллену и Аллена. С отцом отношения плохие. После того, как Александр сбежал тогда из университета, когда его ждала машина, тот впервые дал ему пощечину, да ещё и перед матерью. Она, что интересно, стояла, опустив голову, и после сказала сыну, что он своим поведением заслужил такую реакцию. Более того, женщина заявила, что отец был ещё мягок, и что нельзя так сильно расстраивать своих родителей. С тех пор отец не стесняется иногда вразумлять своего отпрыска таким способом. Алекс старается держаться, но иногда срывается: пропускает обеды в столовой университета, потому что в последнее ему совсем не хочется есть и надоедает себя заставлять, пропускает скучные лекции, проводя время в библиотеке или на крыше. Он всё собирается поговорить с отцом, крепко сжав кулаки, собравшись с силами, высказать свою позицию, объявить, что намерен жить с Алленом, но когда оказывается с недовольным им Уордом-старшим лицом к лицу, чувствует, что в очередной раз не может заикнуться об этом. Алексу отчаянно не хватает смелости и решительности, и ему очень мешает привитое с детства чувство вины перед родителями и уважение к ним. Это как блок, как клетка. Александр

Рауль посмотреть	Вероника посмотреть	Айзек посмотреть	Винсент посмотреть	Чарли посмотреть	Александра посмотреть

Поделиться4019 Апр 2018 20:01:53

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

Manhattan: old`s cool
7 years online

Поделиться4121 Апр 2018 12:23:49

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

Johan Vermeiren ищет друга!


		Имя персонажа: Диего Возраст: 31-33 года Внешность: Francois Arnaud Род деятельности: что-то связанное с финансами

	Описание персонажа Отношения с персонажем: [декабрь 2015] Мы столкнулись в картинной галерее в последний день выставки какого-то современного художника. Заняться было нечем и не хотелось, чтобы пропадал подаренный несколькими днями ранее билет. Наверное, это нельзя считать любовью с первого взгляда. Скорее, странное чувство необходимости друг в друге, желание открыть душу незнакомцу, как-то незаметно переросшее в мимолетную влюбленность. Забавно, что я так легко впустил кого-то в личное пространство. Мне не казалось странным, что наши отношения больше были похожи на дружеско-деловые встречи с примесью романтики, чем на все то, что обычно происходит у состоявшейся пары. Нас это устраивало, а ощущение надежности, защищенности и понимания не давало повода в чем-либо усомниться и решить изменить стиль отношений. Идилия продлилась год и три месяца, закончившись тем, что мы расстались друзьями. Сложно сказать, любил ли я Диего на самом деле, однако когда случился тот самый серьезный разговор - просто отпустил его. Без обид и сожалений, пожелав удачи и попросив лишь не исчезать насовсем, а хоть иногда звонить или приезжать. Общаемся по сей день довольно хорошо, временами "похищая" друг друга с работы, чтобы посидеть где-нибудь в кафе или баре и обменяться последними новостями или же просто поболтать о всякой ерунде. Общие интересы в области фильмов, музыки и книг дают большой простор для обсуждений. В один из таких дней я честно признаюсь тебе, что, кажется, по-настоящему влюбился. Что он гораздо младше и потому я понятия не имею, как сделать все правильно и ничего не испортить. Возможно, именно тогда ты и посоветуешь перестать бояться и рискнуть, если это действительно важно. Описание персонажа: Диего оказался внимательным слушателем и в то же время интересным рассказчиком. Он много где побывал, благодаря собственной фирме, отсоединившейся обособленным филиалом от компании отца. Финансовые сделки и ситуация на биржевом рынке никогда не входили в список интересов Йохана, потому они практически не говорили об этом. Зато про работу Йохана Диего любил слушать и порой даже помогал найти выход из ситуации, когда решение насчет определенных элементов интерьера в проектах заходило в тупик. Судя по всему, Диего не слишком нравятся деловые костюмы, которые приходится носить на работе. Ведь как еще объяснить то, что он постоянно забывает пиджак на спинке своего кресла в кабинете и вне деловых встреч предпочитает ходить без галстука. За все время отношений Йохану так и не удалось угадать его ориентацию. Скорее всего, Диего нравятся и девушки, хотя полной уверенности у Вермейрена в этом нет. По какому-то странному совпадению курят сигареты одной марки. Пока встречались, Диего старался не есть морепродукты из-за аллергии Йохана, хотя сам любит их. Питает нежные чувства к таксе Йохана - Джей Джей. Иногда в шутку говорит, что пришел в гости к собаке, а не к ее хозяину.

	Ваш пост пост Йохан незаметно втягивает воздух носом, когда проходит мимо парня, стараясь тем самым сдержать улыбку. Это удается вполне неплохо и он заходит в кабинет. Надеюсь, он не сильно ударился. Мужчина решает не записывать подобную неловкость на свой счет, хотя уже давно заметил, что некоторые люди порой уделяют ему повышенное внимание, задерживая взгляд дольше положенного. В основном подобным промышляют девушки и женщины, строя глазки и пытаясь тем самым вызвать у Вермейрена интерес. Он, к их большому сожалению, не наивный мальчик и не привык растрачивать свое время на первого встречного. Йохан не сторонник однодневных романов, а обнадеживать кого-то на нечто большее нет смысла, если мужчина сам не планирует этого. - Слушай, Рик, - Йохан все-таки решает утолить свое любопытство, когда оказывается за закрытыми дверями кабинета. Они с Бродиком познакомились до появления у мужчины собаки, так что успели хорошо узнать друг друга. – Тот парень, за стойкой администратора, он новенький? Не видел его раньше. - Уже успел положить на него глаз, да? – с усмешкой спрашивает доктор, на несколько секунд отвлекаясь от осмотра своего пациента и одаривая друга оценивающим взглядом с хитринкой. Брюнет прекрасно осведомлен о его ориентации и не видит в этом ничего плохого, но все же старается не вмешиваться по возможности. – Даже не думай соблазнять моих сотрудников, особенно Алана. Он здесь не так давно и вполне хорошо справляется, так что пусть все остается как есть. - За кого ты меня принимаешь! – мужчина поднимает руки перед грудью. – И мысли не допускал. Но если это угроза, то я ведь могу сделать все наоборот, - он и правда не думал ни о чем таком, однако теперь, когда Рик выдвинул свои требования, почему-то внезапно захотелось применить свое обаяние и познакомиться с парнем получше. – Всего лишь спросил. И где ты находишь таких милых мальчиков? - Они сами находят эту клинику. Ну, или кто-то из учебного заведения направляет, - ого, так он еще учится? Очень интересно. Бродик заканчивает осмотр и выписывает какой-то рецепт, пока Йохан следит за собакой. – Я понимаю, что у тебя давно не было серьезных отношений, но не стоит начинать их вот так. Алан намного младше и у него вполне могут возникнуть проблемы с родителями, если те узнают. - Говоришь так, будто я какой-то сексуальный маньяк, заманивающий невинных мальчиков в свои порочные сети. Даже обидно такое от тебя слышать. Может быть, он вообще девушек предпочитает, - Джей Джей негромко гавкает и смотрит на хозяина, как бы поддерживая его. – Кстати, можно мне оставить ее здесь до вечера? Сегодня предстоит безумный день и совсем скоро нужно быть на встрече по работе, а перед этим я не успею заехать домой. Если нужно, могу оплатить особые услуги. - Держи, - протягивает бланк рецепта. – В конце недели сниму ей гипс и несколько дней нужно будет обрабатывать лапу. Так что лучше купить заранее. А пока пусть побудет у нас, раз уж ты такой занятой. - Я бы тебя расцеловал, но… - Скройся уже с глаз моих, - машет рукой Бродик, намекая на то, что разговор окончен. Йохан только усмехается и выполняет просьбу. Выйдя из кабинета и услышав неожиданный вопрос, Йохан останавливается напротив парня, но отвлекается на очередной беззвучный сигнал телефона. На экране высвечивается сообщение от клиента о том, что встреча переносится на полчаса. - Воды, да, было бы неплохо, - отвечает он и улыбается, теперь наконец-то имея возможность рассмотреть Алана получше. Сколько же ему? Восемнадцать или около двадцати? Выглядит как старшеклассник, но раз Рик упоминал учебное заведение, значит, это какой-то колледж или университет. Может быть, правда не стоит рисковать? – К счастью, мою деловую встречу слегка перенесли, поэтому есть время на небольшой перерыв. Иногда клиенты такие непредсказуемые, - мужчина отпивает из стакана пару больших глотков, потому что в горле действительно пересохло. – Нравится здесь работать?

	Личные требования к игроку Не буду говорить, что жду ответственного человека, который не исчезнет без предупреждения на стадии анкеты/через неделю/месяц после принятия. Это и так понятно. Хочу видеть того, кто заинтересован в игре за данного персонажа и его развитии. Информации мало только потому, что я даю почти полную свободу действия, с учетом указанного выше. Несмотря на то, что в настоящем персонаж планируется в качестве лучшего друга, совершенно точно будет отыграно общее прошлое. Не желательно прописывать ему связь с наркотиками и пристрастие к алкоголю. Хотя, возможно, Диего связан с чем-то незаконным, о чем Йохан не в курсе и это случайно вскроется в процессе развития сюжета.

	Связь с вами Гостевая, потом лс/вк/тг

Поделиться422 Май 2018 21:33:51

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

Персонал, направленный на SCP-231-7, должен пройти углублённое психологическое исследование до попадания в зону содержания. Индивидуумы должны набрать, по крайней мере, 72 балла по шкале Послушания Милгрэма, быть неженатыми, не иметь детей и беспрекословно подчиняться Организации. Сюда отправляют в наказание. Он помнит тела выброшенных на берег китов и бушующий кровавый океан. Он помнит чёрную смолу, обжигающую ему кожу. Он помнит крики и огонь. Потом – темнота и тишина. Он просыпается здесь. Он где-то облажался, и теперь ответит за это перед Организацией. Находясь в зоне содержания, сотрудники, работающие с SCP-231-7, должны быть экипированы маскировочными шлемами со встроенными преобразователями голоса, скрывающими их личность. Сотрудники не должны снимать данную униформу в присутствии друг друга. Свободное время разрешается проводить только в личных помещениях. Казнь первая – тотальное одиночество. Он находится в своей камере круглосуточно за исключением часов Процедуры. Еда и вода поставляются сюда через отверстие в двери. Он не помнит, когда в последний раз с кем-то разговаривал. Он не знает, как живут другие, и где они живут. В коридоре нет других дверей. Иногда к нему приходит человек в белом халате, молча и небрежно обрабатывает ожоги, молча делает необходимые уколы, молча берет кровь и мочу на анализ и молча уходит. Казнь вторая – потеря идентичности. У него нет ничего своего. Оранжевый комбинезон вместо одежды и номер вместо имени. Он не помнит, кто он такой. Кто его родители. Когда начал работать на Фонд. Он сомневается в достоверности своих оставшихся воспоминаний. По сути, он не помнит ничего, кроме... Казнь третья. Монтаук. читать продолжение: «Ordinary world»
Hi there, buddy, как ты уже понял, мне было велено прилюдно тебя заняшить (приступаю, коммандор Каррера, но без мата не обойтись). Что тут сказать? Я люблю читать, как ты страдаешь, бро) Еще больше я люблю, когда ты страдаешь со мной да еще и в альтах - мы всегда будем в той касте, которая тащится от всякого треша и с упоением придумывает и обсуждает эти ебанутые задумки. Все на этом форуме знают, насколько ты крут. Кто не знает - хер с ними судьба просто бережет их от твоих соу слоу) Мне повезло, что я вхожу в круг людей, с которыми ты играешь, это ахуенный опыт. Я не знаю, что ты не можешь или не умеешь писать, срсли, для меня ты универсальный автор. И всё, за что бы ты ни взялся, ты отпишешь мастерски, как будто у тебя вся жизнь - один сплошной опыт, и ты в курсе всего, и ты всенепременно подашь это со вкусом. Сделай нам всем большое одолжение - продолжай писать, чтоб я и все, кто тебя читает, продолжали кайфовать и фапать на твои посты, как подростки девяностых на фотки Чейси Лейн. Пусть твоя муза насилует тебя вдохновением каждый свободный вечер, потому что нам всегда тебя мало. Мэйк посты, нот лоу, мистер. Мои тебе лучи восторга и "eyyyy") (с) Мася

Саед	Куинн	Оуэн	Дарья	Даниэль	Бенджамин

Им девятнадцать, голос попутчика хрипловатый; смеясь и запрокинув голову, он кричит в предрассветное небо "не хочу, другой судьбы. Где есть не я, где есть не ты..." Гитарные струны бьются под пальцами, где-то вдали поезд замедляет ход, все ближе и ближе подбираясь к станции, где двое мальчишек у обочины железки в глуши Подмосковья то ли бегут и прячутся, то ли поют и ждут возвращения домой. С тех пор тот бег не замедлялся ни на секунду. Бесконечный бег-спасение. От шума, от работы, от маленьких детей и неугодных женщин, от городов, заковывающих в цепи. От собственной памяти, так настойчиво его нагоняющей, чтобы вцепиться в загривок, заставляя и без того приученного к выправке Рогожина сильнее расправлять плечи. Бег, прекратившийся с холодом металла, входящего под ребра. Как вдох и выдох - пробуждение. Большие города напоминали джунгли единственным свойством - безоговорочной способностью убивать. Потому Рогожин намеренно селился в парковой зоне, обманывая сознание хотя бы завесой зеленой листвы, сиротливо прикрывашей кирпично-серые дома. День выдался суматошный, оттого вдвойне бесполезный и невольно заставлявший задуматься о том, что все вопросы, связанные с организацией поездки, стоило решить побыстрее и выбираться из города. «blood trace» Матвей
Друзья всегда посмеивались, что из него вышел идеальный Питер Пен, кто еще в двадцать с лишним лет мог отправиться на другой конец света в поисках эльфов и других волшебных существ? Ведь если верить сказкам, то именно там в Европе то все и живут, а у них в Америке никого уже почти и не осталось, а те что есть только индейцам да показываются. А Марк индейцем не был, вовсе нет, точно он знать не мог, но учитывая его вполне себе арийскую внешность вряд ли где-то в нем намешана кровь коренного населения нового света, так что оставалось уповать лишь на доброту эльфов и фей старого. Нет, конечно, он же был правильным мальчиком и официально приехал сначала в Германию на конференцию, а потом уже отправился в тур по сказкам. И всем и каждому он ничего такого не рассказывал – засмеют или того хуже отправят его с ближайшими санитарами в дом ума лишенных. Иногда Марку совсем не нравилось, что люди смотрели на него и видели кого-то большого и взрослого, но пути назад не было. Пока не было. Ведь время — это же тоже шкала, а по любой шкале можно перемещаться и вперед, и назад, надо просто немного подождать и все наладится, наверное. Он долго выбирал все истории и выбирал места куда ехать, прокладывая маршрут через всю Германию до самой Ирландии, а следом даже в Исландию собирался заглянуть, если успеется. «No mortal man can win this day» Марк
Короткая остановке в Женеве, контроль, и приветственное “Bonjour mademoiselle” на широком лице с вязью забавных веснушек, чтобы в тон ему с языка “Bonjour monsieur. Comment allez-vous?”, и одобрение в теплых глазах. Два часа пересадка, где она - поодаль ото всех все так же зубрит Свахили, дабы не ударить в грязь лицом перед другими врачами. И вот вновь - на борт самолета, но в этот раз, пожалуй, повезло не в пример - одна на ряду, и Мариам, убаюканная усталостью дальней мечты - засыпает. Последний ее мирный сон перед тем, как вступит она на землю Руанды. Ей мало что снилось, лишь какие то обрывки, лоскуты эпизодов Нью-Порта и почему-то, что странно, в декорациях Винсент Ван Гога с неизменной картиной звездной плеяды. И к прилету Мариам, на удивление, крайне бодра и едва ли не первой прочь из кабины, чтобы, наконец, ступить на ту землю, о которой в голове последний период с июня по ноябрь на бесконечном повторе миражи да догадки. Солнце нещадно слепит глаза, заставляя слезиться, но сквозь слезы - кра-со-та; бескрайнее серое небо и птицы вдали, саванна и голос зверей, что слышны едва ли (а, может, все же послышалось или придумала?), а каждый вздох - едва ли не с мешок пыли под ребра, но почему же так тогда колотится девичье сердце, словно бы не в Руанде, а где то в Раю? «Прах и пепел Руанды» Мариам
Она готова не только к работе, а и к тому, что придется столкнуться с оценкой всем её действиям сейчас. Похоже на реабилитацию после отсидки, когда грехи искуплены и оплачены, но теперь они – первое, что идет в твоей характеристике. Её придется постараться и Рен это знает. И к этому она тоже готова. На платформе состав по обыкновению встречает охранный пост, знакомые лица, они кивают женщине в знак приветствия, но разговаривать с ней никто не спешит. Впрочем, количеством друзей она и до инцидента похвастать не могла, теперь-то и подавно. Хорошо бы попасть к своей старой группе, с этими ребятами её пребывание здесь будет в разы лучше. Всё-таки это место значит слишком много, и олицетворяет не меньше – как хорошего, так и плохого. Мёрфи на базе нет, он отсутствует на выезде, проверяет состояние очередной ветки метро, которую, похоже, придется завалить – слишком часто снаружи околачивается патруль. Лучше обезопасить себя до того, как спасение станет помехой. Новоприбывшую встречает Стоун, который брезгует сдерживать нахлынувшие эмоции и тянет руки, чтобы заключить девушку в могучие объятия. - Тебя и не узнать, Мерсер, - присвистнув, смеётся бывший напарник. – Скучала по мне? - Чуть не сдохла, - сдержанно улыбается Рен, высвобождаясь из крепких оков. «here comes the pain» Самин
На циферблате электронных три пятнадцать - время внезапной смерти от удушья, чёрная бездна суток, истекающая тьмой и холодом, как чернилами, выплеснутыми на чистый лист бумаги. Целая вечность до рассвета, которую не перейти вброд, а через пят часов он должен сидеть на паре, и это важнее, чем его поруганный сон, ускользающий бесовской нитью между пальцев тем верней, чем плотнее сжимаешь хватку. Сдаваясь, Энджел спускает ноги в пушистый ворс, в таранную кость втыкается влажное, сладко сопящее, горячий язык липко скользит по лодыжке, Энджел ёжится во внезапном приступе щекотки. Чёрч зевает, закладывает мохнатую голову под лапу и снова проваливается в безмятежную собачью погоню по залитым солнцем лугам. Энджел не зажигает свет, он движется ощупью сквозь арки дверей, проходит анфиладой комнат, озарённых далёким сиянием мегаполиса за плотными стёклами окон, и только очутившись в кухне, хватается за спинку ближайшего стула, сжимает судорожно, как подстреленный, падает на сидение, несколько секунд просто сидит, рассматривая отблеск проезжающей машины на свежеотделанном потолке, уже успевшем покрыться вязью трещин, тонких и складных, как паутина. Он медленно покачивается из стороны в сторону в тупом оцепенении, так сильно напоминающем сон, - искусная имитация, как под действием наркотиков или сильного обезболивающего. «комедианты» Энджел
Он чувствует тепло её пальцев снова в машине, и улыбка прячется в уголках губ, делая его абсолютно счастливым – и таким глупо влюблённым, что надо бы сжечь, чтобы не мучился. Раз и навсегда. Ночь кажется бесконечной, и Элиас почти засыпает, ощущая, как пальцы Элис перебирают его волосы, и сердце его бьётся спокойно и мягко, согретое её руками. От иной любви бывает так больно, что не хочется жить, а от другой – только жить и только идти вперёд. Элис упорхнёт, как исчезают по утру сны – и дурные, и не очень, - но она останется в этих моментах, в этих минутах ожидания, в этих взглядах и тепле, от которого свербит в груди. Он смотрит в иллюминатор, а видит – ночь, постепенно утопающую в рассвете. Это – Элис как таковая. Тьма, смываемая светом, любовь на кончиках ресниц, которые смыкаются, стоит только пригреться. Элиас видит сны, полные нежности, и думает, что в этом для него свой рай – и ад, конечно, тоже. Однажды, когда станет совсем холодно, он вытащит из шкатулки это воспоминание, обмотает вокруг шеи, как шарф, и будет гореть, как горит свеча. «Я ненавижу, когда меня кто-то лечит.» Элиас

See me bare my teeth for you; who are you?
Лучшая игра недели
«Из тысячи дорог я выбираю ту, что пролегает через сердце страны – как можно дольше по времени, как можно дальше от береговой линии; видов заходящего в океан солнца и белых песков я не вынесу. Несу…Не вынесу! Отчего же мне так тяжело, Господи?!..» Руки крепкой хваткой держаться за разгоряченный руль, будто бы через мгновение вырвет его с корнем. Отчаянье в ее глазах легко спутать с яростью; возможно, Андромеда сейчас одержима обеими из этих чувств, потому-то и вжимает педаль газа до предела и без тени страха смотрит на то, как разметка на дороге превращается в размытое желтое пятно. Она не видит ни ограничительных знаков, ни камер – ничего, что могло бы сдержать ее в этот раз; в прошлый, если память ей не изменяет, скоростной режим все-таки приходилось соблюдать, дабы не попасться в лапы тех, кто призван охранять покой граждан. Андромеда больше им не верила – никому из власть имущих и приближенных к оным. Не верила и не боялась – в прошлый раз ей казалось, что на нее объявлена охота за причинение тяжелого морального вреда далеко не последнему человеку в правоохранительной структуре штата Нью-Йорк, но ощущение было ложным, рожденным ее воспаленным сознанием и кошмарами, которые мучили ее в супружеской постели несколько месяцев к ряду. В этот же она точно знала, что за ней охотится, и кое-что страшнее, чем разгневанный агент бюро – чудовище, созданное не сознанием, а ее разумом и руками. И с ним она также некогда делила свою вторую подушку и свое тело – перешла черту, которая очерчена красным для любого уважающего себя специалиста. У Андромеды Иверсен, кажется, не осталось к себе ни капли уважения. Только гнев и страх. Андромеда			Разворот «Нью-Йорк Таймс» занимает интервью бывшего финалистки шоу «Топ-модель по-американски» – он в подробностях рассказывает о внутренней составляющей проекта и на какие жертвы ей пришлось пойти, чтобы добиться поставленной цели. Еще одна страница посвящена обсуждению законов о неприкосновенности частной жизни. Смешок. По взгляду видно, что читает он невдумчиво, просматривает фото и пробегает взглядом заголовки, чтобы хоть как-то оставаться в курсе событий, иначе рискует остаться за бортом происходящего, отстать от поезда. Сложно вспомнить, когда он вот так спокойно мог листать газету или смотреть новости. Взгляд движется от газеты к экрану. Звука нет, но репортаж о спорте сменяется крупным планом ведущего из студии и снова новости из всех уголков мира, при желании можно прочесть бегущую строку. Но делает он это выборочно. В определенный момент откинувшись на скрипучую спинку стула, мужчина бегло осматривается, затем переводит взгляд на наручные часы и недовольно хмурится. Тринадцать минут. Еще две минуты – и он уходит. Волна раздражения внутри растет. Взгляд цепляется за финансовые новости, газета снова оказывается в руках, он медленно сворачивает ее пополам по сгибу и бегло изучает строчку за строчкой, совершенно забыв о том, что собирался покинуть это унылое место. Он уже собирается перевернуть страницу, как внезапно, в основном для других посетителей кафе, стеклянная дверь распахивается, с силой ударяясь о стоящий рядом стул. Шлепнувшись о стол, сложенная пополам газета отъезжает к центру, и они наконец-то имеют удовольствие встретиться взглядами. Доминик

Джиневра посмотреть	Оуэн посмотреть	Александра посмотреть	Вероника посмотреть	Даниэль посмотреть	Дианна посмотреть

Поделиться4313 Май 2018 22:07:50

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

Он не знает, сколько просидел возле своего черного пруда, вдыхая запах тины и подгнивающего дерева, замерзая под необычно холодным для Ирландии ветром, бившем в спину без стыда и какого-либо намека на совесть. Он крутит в своих руках их маленький корабль, который за столько лет не превратился в пепел и пыль на дне под толщей воды. Упрямый корабль. Крепкий корабль. Наверное, во многом Джастин сам такой же, как это маленькое суденышко, сколоченное наспех детскими руками. Крепче, чем кажется на первый взгляд. Да, его выбросило на берег, оборвало паруса, сломало весла, оторвало носовую фигуру, может быть, даже сделало пару пробоин. Но корабль все еще цел, его можно починить и отправить снова вплавь, на исследование неведомых просторов. В конце концов, да, поражение, да, трагедия, но жизнь еще не окончена, хотя и вести ее очень больно. Под сердцем больно. Но ничего. Он снова может сесть на табуретку, включить свет, заколоть волосы заколкой, утащенной из маминой сумки, и, закусив язык от усердия, снова собирать свой целый корабль. На котором слово «Приключение» будет выведено уже другой рукой. Взрослой, опытной, знающей, как пишутся буквы, как прибавить к ним красивых завитушек. Улыбка трогает тонкие губы, тело отклоняется назад, ноги скрещиваются, чтоб сплестись по-турецки. Так гораздо удобнее. Тонкие пальцы, совсем холодные из-за прудовой воды, стали шарить по карманам в поисках ножа, лезвие которого сверкнуло в пальцах несколько секунд спустя. Металл стал скоблить по поверхности кораблика, снимая слизь, налипшие водоросли и ряску, очищая храброе суденышко от забвения и десятков лет жизни. Вот так гораздо лучше, а теперь нужно обновить надпись, сначала мысль долбанула в висок о том, что неплохо бы срезать вовсе эти детские каракули и написать что-то более красивое. Но… Нет. Лучше оставить так, как есть. Ведь мы не меняем корабль от носа до кормы, мы просто даем ему новую жизнь, правда, Джастин? Поэтому нож вонзается в бок корабля, где едва проступают буквы, обновляя, вырезая заново кривые линии, повторяя их точь-в-точь до последнего миллиметрика. читать продолжение: «Black out days»
Братишка! Я отчетливо помню, что читала твой пост с мыслью: «это точно будет лучший!» И я оказалась права, а для тебя я всегда должна быть таковой. Правой, естественно, а не теми милыми определениями, что ты недавно крыл меня в кафе, включая упоминание хомяков, с чего, собственно, и начинается анкета твоей сестры. И несмотря на то, что речь тут должна идти совершенно о другом персонаже, я все же сделаю акцент на том, что в целом ты сделал для меня. Для Синяш. Ты подарил мне возможность играть персонажем абсолютно легким на подъем, обычным, чокнутым, и даже дал возможность и тут найти драму. Куда же мы без нее, да? Ты удивительный и очень талантливый человек, придумывающий истории и сюжеты с легкостью, если поймать нужную волную. Они настолько сильно утягивают, что и сам невольно спешишь настроиться на твою волну. Особенно, если мы в окружении еды. Эти крылышки, когда создавалась Син, совместное проживание Грэндалл-Эрналии под онигири – мы совсем недалеко ушли от наших подопечных, и это удивительно, когда настолько сильно можно прочувствовать персонажа, когда хочется обсуждать и перекраивать, задавать нужный тон, окунаться в сильнейшие отрицательные и положительные эмоции. И все это можно описать одним местоимением – ты. Судьбоносная шоколадка с отвратительным запахом оказалась самым лучшим приключением в моей жизни, потому что подарила мне такого замечательного брата в твоем лице. Что уж, я бы даже рискнула попробовать ее, заказав огромный графин воды и заткнув нос, а потом еще поставила бы в рамочку обертку и любовалась ей. А теперь ближе к посту… Эта игра очень дорога мне, даже скрипт не является помехой, это история словно из реальности, где люди делают ошибки, где отпускают руку того, кого нужно было держать еще крепче и теряют в этом хаосе конечного существования. В эту игру нельзя просто так взять и написать пост, нужно прочувствовать каждую строчку, нужно самому встать на место того, от чьего лица пишешь, и если мне это удалось сделать далеко не сразу и не с первой попытки, то ты словно, просто закрыл глаза, просто коснулся пальцами клавиатуры и стал писать такое, отчего застревает ком в горле. Пропитанные грустью и тоской строки, слабой надеждой в виде кораблика, что еще можно спасти, ты не пожалел даже собственную майку, и судьба оказалась к тебе благосклонна. Или нет? Встретить того, кого ты искал, на грани попытки самоубийства, не ту подругу, что ты знал, а совершенно другого человека, готового сдаться, эта завершающая нота на самом волнительном моменте, эта подсказка в конце, что еще не дошла до сознания Джастина, этот обрыв эмоций, что толкает в беснующиеся у скал волны, обрывая так внезапно и волнительно, казалось, я даже слышала, как прекратилось музыкальное сопровождение и наступила абсолютная тишина. И ничего больше. Здесь не нужно знать историю, просто нужно прочитать твой пост и понять все самому. Мы с тобой, как и наши персонажи в этой игре, пережили многое и еще столько же предстоит впереди, но этот кораблик будет плавать вечно, поддерживая нашу с тобой связь. А еще радуя меня возможностью смотреть на твою мордашку целую неделю и гордиться, потому что мой брат – самый лучший. С постом недели тебя, родной, навеки твоя сестра-хомяк! (с) Син

Георгий	Нина	Саед	Куинн	Мария	Бенджамин

Здесь никто не хочет моей смерти. Никто не хочет разрушить мою Идею. О ней никто не знает. Если только... если только каким-то образом безвременная гибель Анне не стала жуткой инсценировкой только лишь ради того, чтобы добраться до меня, предупредить неизбежное. Анне... Она могла бы. Она любила меня, но могла бы пожертвовать мною, ради спасения миллиардов. Человечество она любила куда больше. Но все они ошибаются. Никто не способен позаботиться о Нашем будущем лучше, нежели я. Любить - значит, быть способным на самые радикальные действия ради общего блага. Любить - значит, вырвать себе сердце ради Спасения. Патокой растянувшиеся по сознанию мысли обвивали его усталое тело, болью напряжения проскальзывая по вискам, вынуждая Штернберга истязать свой организм, но перебарывать любые предпосылки к отдыху - еще было не время, да и как здесь уснуть, когда каждый взгляд в его сторону интерпретировался вызовом, ненавистью, каждая фраза, сказанная шепотом, чтобы не потревожить своего важного пассажира, казалась сговором, сигналом к враждебным действиям. Мужчина лениво перекатывал по ладони последнюю таблетку транквилизатора, все еще не решаясь ее проглотить, так как понимал, что ответственный момент еще не наступил, а другой помощи ожидать ему покуда было неоткуда. «...Mental Torture, Self Destroyer, Can't Ignore the Paranoia» Михаэль
Просто не просто. Что бы там ни говорил каждый из них, а для меня было ясно одно: два парня передрались из-за третьего, как истеричные бабёнки, собственно, закончилось оно примерно так же, как заканчиваются подобные истории в мелодрамах, которые так любила одна из моих бывших подруг, - хватанием за огнестрел. Знаю я, все знаю. Жаль только, что знание это пришло слишком поздно, иначе... -... свернул бы шею тому гаденышу, что вам голову морочил, - пробормотал я достаточно громко для того, чтобы быть услышанным. Посмотрел на Рауля и не стал извиняться. Джастину давно и прекрасно мое нелестное мнение о его бывшем, как бы он потом не пытался меня устыдить, мол, о мертвых либо хорошо, либо никак. - Не смотри на меня так. И я отвернулся, чувствуя себя правым. Этот парень, этот мерзкий червь едва не сломал по крайней мере две жизни, сложись все менее удачно, сейчас бы я не разговаривал с ним здесь. Рауль бы сидел за решеткой, а Джастин - скорее всего в могиле. Как подумаю об этом... Впрочем, и сейчас-то ситуация не слишком-то радует. Джесс все еще бредит этим парнем, упорно призывает его призрак в мир и разрушает себя. Мне это не нравится, но я ничего не могу с этим сделать, мне тошно признаваться в своем бессилен, да и в нашей с ним "дружбе" тоже наметился раскол. «Разными дорогами» Донован
Она привыкла ошибаться. Ничего не ждала. Ни на что не надеялась. Однажды упав больше не смогла подняться. Сегодняшний день ничем не отличался от других. Девушка морально готовилась к очередной атаки боли и неминуемому возвращению страха, несущего оцепенение в душу. Оттепель в сердце скоротечное явление. Дыхание зверя сковывало льдом и покрывало жгучим инеем. Непостижимо и непривычно подолгу пребывать вне зарешеченной камеры страха. Прошлое, как клетка Фарадея, экранировало эмоции. Мария думала, что существовать в коконе бесчувствия. Так проще и безопаснее! Только это с натяжной называлось жизнью. Разорвать оковы надуманных правил было правильным решением. Подсовывая монстру испытание за испытанием, она ничего не добьется. Вымотается психологически. Изнурит Бенджамина, а проблему недоверия не решит. Их жизнь давно превратилась в полосу препятствий. Настоящих… Непреодолимых… Сколько можно мучиться и мучить? Мария устала. Она адски устала бояться и прятаться! Не понимала масштаба катастрофы пока страх не ослабил хватку. Девушка слишком увлеклась бегством, не замечая, что каждый шаг поднимает в воздух пыль прошлого. Облако хаотично движущихся частиц разрасталось. Образовало непроницаемую завесу. Обступило со всех сторон. Упрямо перебирая ногами, Бетанкур попадала в самый эпицентр песчаной бури. Бежала по кругу. «L'ete indien» Мария
Еще пара шагов. Еще пара. Пожалуйста. Суставы скручивает, с губ срывается мычание. Ты почти справился, вот одетые в траурное черное кусты, вот первые чахлые деревца. Смотри. Вот прогалина. Ложбина. Нанесенные ветром листья. Ты неуклюже заваливаешься набок. Смотришь искоса, пытаешься разглядеть недоступные звезды. Треклятый паралич разбил тебя внезапно, как глухой рокот грома в сумрачной тиши потемневшего пред бурей неба. Скребешь пальцами по мерзлой земле, забивая под ногти грязь вперемешку с перегноем, силясь подтянуть колени к животу. Спрятаться. В коконе. Без ее объятий. Раскатившийся по окрестности выстрел, распугавший воронье, ознаменовал свободу. Ушлый, плохо пахнущий врачеватель с задворок, к которому ты случайно заглянул в один из тяжелых дней, долго вещал о том, что нужно смотреть своим страхам в лицо. Не бежать, вещал, что нужно принимать правду. Вкрадчиво посмеиваясь, объявлял, глядя на сбитые костяшки твоих кулаков, что не важно, как ты бьешь, важно, как держишь удар. Ты в пьяном бреду все понял. Объявил его своим мессией. Позже. Когда обзавелся пистолетом. «Nightmares» Тайлер
Куинн говорил. Долго, гневно, витиевато. Куинн угрожал расправой, Содомом и Гоморрой, адом, Израилем и другими бедами на голову несостоятельного и несостоявшегося сталкера. Но Саеду слышалось в этих словах что-то свое – неявные подтексты считывались между строк, по тону, жестам, скупой мимике. И если обычно Саеду нравилось считывать людей, то сейчас он хотел бы стать очень тупым и не понимать самых явных и откровенных посылов. Ты нарушил мою личную территорию, читалось в словах Куинна, нарушил то хрупкое равновесие, в котором я живу, нарушил мой шаткий мир с самим собой. Я живу с этой болезнью, говорили глаза Куинна, и это не та жизнь, о которой принято говорить вслух – но ты влез в мой мир, в самую сокровенную его часть, грязными руками, из праздного любопытства, переворошил в нем все и ждешь теперь, что можешь отделаться простым «извини». Нет, Саед не надеялся отделаться так просто. Он даже был готов к судебному иску и, возможно, даже к тому, что его не самыми законными хобби заинтересуется полиция. Но все это уходило на второй план в сравнении с чувством вины. Потому, что Саед не хотел знать чужих тайн, не хотел лезть в чужую жизнь, не хотел рушить ее своими неосторожными движениями. А еще потому, что он ошибся. «who watches the watchmen» Саед
В этой серой траве исковерканный разум постиг то, что сотворило исковерканное сердце. Улыбка осыпается охрой, пузырится железом на изможденных губах: ты помнишь его, Рита, ты помнишь, когда стала Мэй? Первая встреча похожа на солнечный удар в подреберье – сердечко колотится, бьется; не пуганный мотылек, певчая пташка, зажатая в тиски ладоней – мертвая пташка, любовно уложенная на дно обувной коробки, обитой карминным шелком. - Как звали ту канарейку, милая, что ты хоронила в моем саду за часовой башней? - Уилки. ...теперь ему кажется, что самые страшные вещи случаются именно летом. Когда оглушающая жара обнимает за плечи, целует в макушку, выматывает, жалит крапивными соком – дОкрасна. Когда за наглухо запертыми дверями нер(о)вно колотятся звуки четвертой симфонии Шнитке. Когда дом становится странно пуст, и взгляд у него такой, что слова прилипают к гортани, проще захлебнуться, чем попросить помощь. «polarize» Киллиан

Дурная кровь
Лучшая игра недели
Настя опаздывала. Занятия в университете заканчивались в два, но ей пришлось задержаться, а потом бежать со всех ног домой. Последнее сообщение от мужа пришло час назад; он спрашивал – в своей обычной лаконичной манере – где она в данный момент находится. Настя ответила, думая, что Игорь перезвонит, но он этого не сделал. Внутри всё сжалось от предвкушения. Как нарочно, автобус не появился в назначенный час, и теперь надо было ждать, когда пройдет следующий интервал. Войдя в квартиру, она оставила обувь в прихожей, сняла трусы и положила их рядом с туфлями. С некоторых пор это превратилось в ритуал, которому Настя Смирнова неукоснительно следовала. Игорь сидел в гостиной и читал. Подняв глаза от книги, он заметил остановившуюся на пороге жену и поманил к себе. Голос мужа едва не заставил её застонать. Она успела соскучиться по нему за день. - Где ты была? - В университете. - Занятия закончились в два. - Профессор Макгил попросила остаться и помочь ей. Игорь кивнул. - На колени. Ей не нужно было повторять дважды, никогда, и Настя очень этим гордилась. В следующую минуту она уже была на полу - ноги слегка расставлены, узкая юбка собралась складками и задралась к поясу, руки лежат на коленях, голова чуть опущена. - Как ты себя чувствуешь? – спросил муж, взял её за подбородок и приподнял лицо. Настя замешкалась с ответом, отводя глаза. От Игоря не укрылось её смущение и, чтобы успокоить и подбодрить жену, он ласково погладил девушку по щеке. Георгий			Андрей долго смотрел из окна новой квартиры. Привыкнуть к ней он не мог, а выкупить старую не получилось. Покупатель нашелся быстро. Даже кровать не отдали его, хотя он предлагал хорошие деньги за нее. Он лично делал эскиз на нее, искал нормальных мебельщиков, которые бы слушали его и делали так, как ему нужно. Случившиеся события , что привели к продаже квартиры, житья в гараже и бешенный ритм заработка, полностью повернули в Андрее все представления на свои чувства к Анне. Он не любил ее, как парню казалось раньше. Волков дышал ею, как человек не способный прожить и минуты без кислородной маски, как раненый волк не может выжить без своей волчицы, которая крутится рядом и зализывает ему раны. До этого парень не понимал, что так можно любить и жаждать человека…. - Андрей, - мать шла за ним и несла сумку с его одеждой, пытаясь остановить сына от принятого решения. - Ты можешь объяснить, что произошло за одну ночь, и ты на утро говоришь, что съезжаешь? - Мам, - Волков бросил сумку на землю и посмотрел в глаза женщины, которая не побоялась просить сохранить ему жизнь у Климова. – Я очень вас люблю. Но позволь сейчас сделать так, как я считаю для себя нужным и правильным. Его взгляд прошелся по очертанию дома, в котором он вырос, был счастлив. Но в какой-то момент почувствовал себя загнанным в угол. Он больше не мог встречаться за завтраками с Аней, улыбаться и делать вид, что ему все равно. Она просто та, кто рушила его замки, ломала игрушки, таскалась по пятам и просила поиграть с ней, что она больше так не будет. Но все равно делала, а он стоял в углу, отдуваясь за свою несдержанность. Нина

Даниэль посмотреть	Рауль посмотреть	Летиция посмотреть	Син посмотреть	Бенджамин посмотреть	Джиневра посмотреть

Поделиться4415 Май 2018 20:37:41

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

[ГОСТЕВАЯ КНИГА] [ХОЧУ НА МАНХЭТТЕН]
	Манхэттен. Остров грез и несбывшихся надежд, где в калейдоскопе страстей и растворяешься без остатка. Манхэттен – хамелеон. Широкая и открытая улыбка на его лице легко сменяется презрительной гримасой. Манхэттен безмятежен, как гладь пруда в жаркий полдень, и смертельно опасен, как ночная гроза в буйствующей стихии моря. Размашисто щедр и болезненно скуп. Готов облагодетельствовать тебя, но в тоже мгновение способен и разорить без минуты колебания. Он столь разнообразен, что понимаешь – здесь есть угол и для тебя. Манхэттен - последний, решающий, окончательный остров мечты. И он всегда готов принять новых жителей.
[Сюжет] [Занятые внешности] [Нужные персонажи]

Поделиться4527 Май 2018 21:39:08

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

Я родился в самой обыкновенной семье. У меня были мама, папа и два брата – один старший и один младший. Жили мы в небольшом городке на Украине, но только младший тут родился. Больница, где акушеры бегали вокруг мамы, находилась прямо напротив главной площади, где возвышался памятник Ленину, а за ним стояла городской исполком. Наверное, поэтому моего брата и назвали Владимиром, а меня, родившегося в палате с видом на Днепр, Максимом. А старший брат родился в далеком от этого места Гудермесе, поэтому его звали Георгием, ну или просто Гошей. Я и Гоша были погодками, поэтому учились в одном классе. Я списывал у него математику и физику. Никогда не мог понять, как правильно обращаться со всеми этими синусами и косинусами, а он списывал у меня русский язык и историю. На выпускном я даже писал два сочинения одно себе, а второй Гоше, а Гоша писал за меня примеры по математике, так и жили. Отец наш работал на местном заводе инженером, средним таким, сидел что-то чертил, обычно то, что ему говорили. С фантазией у него было плохо, но однажды, он придумал какой-то супер-механизм. Я так и не понял, что он сделал, мне тогда было лет пять. В зале по этому поводу был поставлен праздничный стол-книжка, такой что разбирается в две стороны, а когда собран, стоит в углу у стенки плоский и печальные. На столешнице были разложены ватманы, линейки, простые карандаши. Отец приходил с работы и начинал что-то чертить. Нам (Гоше, мне и Владимиру, а называли его мы только так, никаких Вов или еще чего-то) было строго на строго запрещено даже близко подходить к этому алтарю инженерной мысли отца. Но я никогда не был послушным мальчиком. Всю свою жизнь, мать уверяет, что с младенчества, я всегда делал все всем наперекор и то, что мне строго на строго запрещали. читать продолжение: «Гори, но не сжигай, гори, чтобы светить.»
Мой дорогой друг, я в неоплатном долгу перед тобой. Сегодня мой огонь горит, потому что ты когда-то не дал ему потухнуть. Сегодня мое вдохновение живет, потому что ты когда-то не дал ему умереть. Сегодня я чувствую, что живу, потому что ты. Я не умею писать благодарственные речи, говорить тосты и хвалить, но я очень стараюсь научиться, чтобы говорить о тебе. О тебе, который всегда поддержит любую мою идею, будь она хоть сто раз нелогичной, невозможной, неправильной, идиотской и/или невыполнимой. О тебе, который в любую минуту протянет руку помощи, накроет пледиком, сунет в руки чашку с какао и скажет, что все будет хорошо. Мне было очень тяжело, общаясь с тобой в эту самую минуту написания этого опуса, не сказать ничего про то, что сегодня в таблице ты. А ты еще такой уставший и болеющий, и так хотелось тебя подбодрить хорошей новостью. История Максима и Марины только начинается, но первый шаг уже сделан - где-то на улицах Ленинграда под боком у Бродского встретились два одиночества, которые просто хотят быть счастливыми. Какова вероятность быть счастливыми людям в их положении? Пожалуй, не очень большая. Но они будут. Так недолго, но так ярко. И все потому что ты. Спасибо тебе, родной. Что бы ни происходило, мое сердце всегда с тобой. Просто л. (с) Лара Я не буду очень многословен, да и сказать хочу вполне очевидные вещи - я очень сильно поздравляю тебя с этим постом, зайчик, ты заслужил быть на этой неделе лучшим. Хочу сказать спасибо тебе как человеку и как игроку за то, что ты рядом и готов поддерживать меня, в какой бы попе я ни был, и, знай, что это очень взаимно; что бы ни случилось, я рядом с тобой, на расстоянии одного окошечка в телеграме, готов выслушать и обнять, придумать новые истории и на волне вдохновения воплотить их в жизнь. Кстати, спасибо и за то, что поддерживаешь мои самые бредовые идеи - начиная от Билана и Лазарева и заканчивая.. сам знаешь чем. Я рад, что ты у меня есть. И рад, что мы играем с тобой. Поэтому поздравляю еще раз, много тебе вдохновения, побольше спокойствия в реальной жизни и обнимашек, люблю очень (с) Андрей

Саед	Куинн	Бенджамин	Рик	Киллиан	Рита Мэй

У Рауля не было фотографий из детства. Все они хранились когда-то дома, у мамы, но когда Рауль приезжал в Марсель, то обнаружил, что после ее смерти отец все куда-то подевал - все вещи, и книги, и пластинки с дисками, ну и альбомы, конечно, тоже. Тогда фотографии были на пленке, и негативы мама рассортировывала по бумажным пакетикам, подписывала и складывала в коробку: на всякий случай, как сама она говорила. Такой случай как раз наступил, когда Рауль пытался все это отыскать, но отец, конечно, и ту коробку тоже куда-то дел. Может, стоило спросить его, но смерть матери так и не стала темой, на которую они могли бы говорить. Донован снова заговорил. Рауль слушал его и думал, что они в чем-то похожи. Не прямо чтобы очень, но раз Донован тоже бросил академию, причем точно по той же причине, что и Рауль. Только он не хотел быть классическим музыкантом, а Рауль не хотел стоять перед оркестром с дирижерской палочкой. Сейчас Ранье думал, что Доновану повезло найти свою группу, ведь в конце концов он стал популярным, известным и уж наверняка богатым, а Рауль, тоже пытавшийся делать то, что ему нравится… Мягко говоря, не преуспел. «Разными дорогами» Рауль
У него была семья. Семья – это самая важное, твое лицо, ты сам. Супруга, что поддерживает во всех начинаниях, помогает, оберегает, защищает, не буквально, скорее морально, как хранительница домашнего очага. Кристина стала идеальной спутницей по жизни, не устраивая скандалов и разборок, она видела в муже сильную волевую фигуру, и старалась ему соответствовать. Старший сын Филипп вопреки надеждам отца, не рос под стать ему, он был мягким, слабым, романтичным, задумывался о карьере дизайнера или актера, и каждый раз, когда Джек хотел поговорить с ним по душам, вбить в голову, что это глупые мечты, то он останавливал себя, помня, как его самого растили. Поддержка и опора, помогать, но не делать всю работу, даже ради любимого ребенка. Младший же Фредерик видел в отце кумира. Что, безусловно льстило, и вселяло надежду, что у него будет продолжение рода. Нисколько не сомневаясь в успехе младшего, то старшего он решил подтолкнуть в делах любовных, хотя бы познакомить его с другой семьей, помнится, там была дочь примерно его возраста с отменным книжным вкусом. На одной из встреч Оливер Лэйн упомянул, что именно это произведение она хвалила. А Джек, как любитель читать все подряд, чтобы найти ту самую книгу, что пойдёт в его личную библиотеку, ухватился за это. «Воздушные змеи» Дэвид
Вечером Хельга не возвращается. Дэниел меряет квартиру километрами шагов, пешком от Бруклинского моста до музея Естественной истории и обратно, но не спускаясь вниз, в бюро, как будто под ним - глубоководная бездна, для погружения в которую у него недостанет сил, запаса кислорода. Не суеверный страх перед мертвецами останавливает его, но блеклый след сажи на кончиках пальцев, от которого веет могилой и безопасностью. Он трёт подушечки между собой, пока чернота не исчезает совсем, съеденная кожей, но чувство остаётся, оно тлеет глубоко внутри, перерастая в уверенность - за дверью квартиры запретная зона, и Хельга находится там. С этим он ничего не может сделать, переживая свою беспомощность как гадкую болезнь: не думая о ней, не обращая внимания на непрестанный раздражающий зуд. Необходимость отвлечься толкает его к полкам шкафа, он так долго перебирал их взглядом, пока рисовал ногами карту Нью-Йорка на старом пыльном полу, что рука Дэниела безошибочно тянется к нужной книге, яркий корешок которой привлёк его внимание давно. Он раскрывает том, позволяя ему развалиться на любой из страниц - это не имеет значения. «Последний поезд до Бруклина» Энджел
Я стоял за стеклом циферблата. Отсюда всегда открывался красивый вид и если я видел все и всех, то меня не видел никто. Спасибо тому стеклодуву, кто его изобрел. Я наблюдал за тем, как барон в типичной для его породы манере восходит на трибуну и начинает вещать. Достаточно громко, чтобы до меня долетали обрывки фраз. Грозился все исправить, ругал предшественника, обещал, что избавит город от меня. Персонально ли от меня или от нашей братии вообще – загадка. Вся суть была в том, что он хотел нарушить баланс, ведь у гильдии воров достаточно денег, чтобы выкупить всех убийц города. Этот толстый коротышка умрет, не дойдя до особняка. Но меня интересовало не это. Конечно же, он притащил за собой «своих», не удивился бы, если они уже действовали. Вот что стало для меня сюрпризом, так это тот, кого он решил поставить на место Бульдога. Старый Ловец Воров должно быть уже рвал и метал. Если так подумать, то становилось понятно, почему его не видно последнюю неделю. Стоило бы, наверное, его навестить. Хоть он меня и не поймал, но его старания заслуживали слов уважения. Так вот возвращаясь к удивлениям в этот день. Новым Ловцом был никто иной, как мой новый знакомый. Понятно теперь, что он делал в доках. «The Sound of Silence» Аллан
Иногда приходится подчиняться правилам, которые диктуют люди, а не просто жизнь, которой ты пытаешься сопротивляться, давая ей понять, что сильней, чем любые препятствия, что она подкидывает. Иногда приходится подчиняться именно людям, потому что их сила намного больше той, которая живет в нас самих и этим приходится считаться. С этим приходится учиться жить. Не ради себя самого, а тех, кто в тебе нуждается. Кто в тебя верит и надеется, что ты сделаешь все, чтобы уберечь не самого себя от ошибок, а именно их. Ты меня, возможно, даже не захочешь понимать. Ты, возможно, скажешь, что я слишком слаб и мне было проще подчиниться, чем искать иные варианты, чтобы защитить человека, который даже мне не является близким или родным. Нет. Пусть. Ты можешь меня осудить. Ты можешь во мне разочароваться. Пусть. Сейчас. Ты посмотришь на меня тем самым взглядом, который я видел уже сотню раз, и мне… я постараюсь соврать, что мне не будет больно. Я постараюсь смотреть в твои глаза и врать, что мне неважно то, что ты думаешь обо мне. Как ты мыслишь и то, что в твоих глазах я могу увидеть отвращения ко мне. Я постараюсь. Чтобы хотя бы с тобой, но у меня получилось защитить самого себя. Я постараюсь, чтобы ты поверил и после, я сумел бы закрыться в себе еще больше. «.сердце рвется из пустоты» Клемент
Протянул руку с немного насмешливой улыбкой. Этот спор мог стать для Рена путевкой в жизни вне зависимости от того, как бы он закончился. Если выиграет Адейн и он, Рен, действительно станет звездой, то у нео появятся деньги на то, чтобы оплатить институт самостоятельно. Пусть не через год, и не через два, но они будут. Если выиграет он сам… У него будет оплаченный год в институте. А потом он что-нибудь обязательно придумает. Ну, это на тот случай, если не удастся получить грант. И здесь, опять же, Рен вовсе не был не уверен в своих силах. Он был не уверен в собственной биографии. И ведь он даже подумать не мог тогда, год назад, когда он давал ложные показания против своего психолога, а после забрал их назад, что условный срок может как-то помешать ему в дальнейшим. Легко отделался – говорил отец. И тогда Рен был склонен с ним согласиться. А сейчас он прекрасно понимал, что этот самый срок может поставить крест на его гранте и, как следствие, на высшем образование. Разумеется, закон не запрещал получать грант тем, кто имеет условный или даже вполне себе реальный срок. Только вот не было гарантии, что не вмешается человеческий фактор. Ему ведь могут отказать без объяснения причин, даже если он проходит по всем остальным параметрам и критериям. «Teach me» Рик

при чём тут гробы, я пишу книги
Лучшая игра недели
Когда безумие по-отечески целует в макушку, не пеняй на желтого короля, слушай: прощать не умеет никто, просто у людей короткая память. Ширли натягивает Levis, застегивает ширинку под грудью, красит разбитые губы в черный: дорога в аэропорт — медное марево, из — траурная вуаль, ластится к рукаву. Луи улыбается: полдень в Вайоминге пахнет опиумом и малиновым чуингамом— жуй молча, гляди по четырем сторонам. «Мы собрались здесь, дабы проститься с достойнейшим человеком» —Зачем ты приехал, Эдвард? И пока в его глазах плещется равнодушие, ее – сучьи – отражаются в линзах затемненных очков – маска резиновой куклы: рот открывай шире, резче лижи язычком – заплатят щедро. Главное не запачкать одежды, не замарать руки: копить деньги на колледж, выдавать замуж – по любви, конечно же, по велению сердца маленькой блядской принцесски, за соседского мальчика с Audi TT купе. Луи щелкает зажигалкой, кожаный чемодан колотится ему по бедру, отсчитывает секунды – назад – вперед – маятник напольных часов сделан из олова. В половину второго, когда он переступает порог, то не снимает ботинок, брезгует. В час сорок пять, когда заходит в (не) свою комнату на втором этаже, Barbie настороженно смотрят на него с деревянных полок; пухлая девочка в черной юбочке играет на полу с плюшевым мишкой, на прикроватном столике дюжина цветных фотокарточек, лиц не разглядеть – солнце целует в щеки, жалит, жалеет. Киллиан
Надо было в обутки цветы поставить. Обувь – не искусство, а проклятие, когда с острой шпильки нужно снять раздражающий ком могильной земли. Папенька хотел присутствовать при фарсе, что устроят его наследники после смерти его. Сценой первой в памяти. Реальностью по прозе, и никакой поэзии. «Застегнёшь?» Она смотрит на Арчи вполоборота, из-за спины. Нитка искусственного жемчуга ложится на шею (Иви хватает Луи за руки, откидываясь назад, укладывает его пальцы себе на шею – задуши меня, пока я не возжелала твоей благодати вновь), обвивается свободно одним оборотом и смыкается – не удавка, соль. Сценой второй в памяти. И всё ещё никакой поэзии. Уже больше десяти лет никакой поэзии. Из чего состоит Иветт? Иветт – россыпь юбок по сидению автомобиля Арчи. Иветт – грудь, поднятая корсажем платья. Слишком вульгарного для похорон. Слишком скромная для робы монахини личной религии. Сойдёт, если хочешь расчленить божество. Иветт – вуаль сеточкой (настоятельная просьба не путать с чулками в сеточку; чулочки на ножках Иви лежат целомудренным чёрным капроном, и только Арчи знает, что заканчиваются они кружевом выше середины бедра), маленькая шляпка и маленькая сумочка. Иветт – содержит в себе манеры, сумочка Иветт содержит дешёвые сигареты и зажигалку, потайной карманчик в сумочке Иветт содержит маленький складной ножичек. Иветт – не красит губы. Рита
дарует щедрой дланью по-июньски - холод. так пахнут покойники - мира и ладан. куцые грачи слетаются в бесхребетную стаю. он, она, оно, они - Арчи вежлив до тошноты. это семейная история. библейская, блять, картина. это разлито в воздухе. два - отражение одного, змеиное гнездо. Луи и Иветт. Арчи катает звуки на языке, шипит беззвучно: одно к одному, и здесь он в своем праве, и оно не о первенстве, оно о донашивании. он баюкает портсигар, изысканное безразличие. когда Иветт принимается беззвучно плакать, дым целует пальцы, кресло - обитель. так спотыкаются дети. - ну что же ты? сердятся только родители и любовники. извлекать терпеливым жестом чужой сценарий, гладить корешок мозолистым пальцем - ничего нового, ничего достойного. хлопки ладоней собирают звуки в красноречивый звон (аплодисменты - издевательский восхищенный тон) - ни одной фальшивой ноты, отдать дань красоте - привилегия родителей и любовников. Чарли

Александра посмотреть	Александра посмотреть	Даниэль посмотреть	Син посмотреть	Александра посмотреть	Даниэль посмотреть

Поделиться463 Июн 2018 21:47:38

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

Крик, похожий на вопль и насмешливое безмолвие в ответ. Отчаянный плеск воды и размеренное рычание двигателей не в силах прорвать натянутую пелену тишины, отдающую под дых спертым дыханием. Отдалившиеся бессвязные крики, сливающиеся в невнятный гул за спиной. Пусть. Рыжее пятно на волнах. Яркий ориентир, будто зажженный маяк. Малыш, ждущий помощи. Огненная точка цели. Волна, накрывающая с головой. И оглушающая безмятежность на фоне всё тех же какофоний звука, из которых выпал лишь один пазл. Незначительный, но резавший слух: детский голос умолк. Исчезла макушка. Ей ни за что не успеть... Гребки сродни отчаянию. Стонущие одновременно от холода и от огня мышцы и связки. И убивающая сильнее стихии горечь безнадежности. Волны тихими перекатами замывают следы недолговечного пребывания людей. Кто-то зовет за спиной. Оглянуться, чтобы оглохнуть от хаоса воплей – двигатель смолк. Радуйтесь, твари. Её радует другое. Она не русалка и не сирена, но ей удалось завлечь. Этот упрямец последовал за ней, совершил невозможное. Теперь осталось направить. Смех сквозь слезы бессилия. Глотаемые отравленные ядом человечества воды. Все смешалось и запуталось. Непереносимо. Вдох и нырок. Сколько лет утекло сквозь персты забвения? А память живет, дышит, помогая интуитивно. Не её – тела. читать продолжение: «Твари не ходят в белом»
Я так давно не писал подобных речей, что совершенно забыл, как это делается. Ты же меня простишь? И так как выбора у тебя нет, то поехали. Знаешь, можно долго говорить о том, что мы рядом уже почти восемь лет, что пережили и профилактику на форуме, и внезапное расширение ролевой, созданной для себя, и уход всей команды, было всякое: и хорошее, и плохое, и сплетни на кухне, и качельки во дворе съемной квартиры, расположенной где-то посередине того безумного количества километров, что разделяют наши дома в этой огромной стране, способной вместить кучу Манхэттенов. Можно обсуждать дружбу. Взрослых людей, без сантиментов и лишней мишуры. Можно гадать о новой встрече. Но хочется поговорить о посте. Знаешь, он глоток в жаркий день прохладного выдержанного сицилийского вина. Прости за слащавость сравнения, но утоляет, бодрит, дурманит голову. Заставляет пленку судорожно отматываться назад, как касету на карандаше, когда снова хочешь услышать полюбившуюся песню, именно песню, не новомодный трек, что-то из той глубины золотого время ролевых, когда мы писали, как оголтелые, не думая о количестве знаков, витиеватых сравнениях и прочей качественной, но подчас напряженной составляющей нынешних постов, что затирают прелесть Игры. Ты начала с борьбы со стихией, заставив меня снова пережить тот страх, вместе с Дамианом, через который я прошел, когда писал предыдущий пост, отзеркалив меня так четко, что полностью «прочитал» свою историю твоими глазами, пусть ты ни в чем не повторилась. Это невероятно круто, ты это всегда умела, мой бесценный друг детства, потерянный в тот час, когда мы все повзрослели, но это погружение.. из холодных вод в истории, что мы сочиняли все вместе, горсткой увлеченных людей, помнишь? Я непременно пну Кей, чтобы с ней обсудить то детское происшествие, вплетенное тобой в финале непринужденно, заставляющее меня заерзать довольно в кресле, а Дамиана теряться в догадках: стоит ли воспользоваться преимуществом? Или остаться хоть шитым белыми нитками рыцарем при маленькой девочке, позволив ей ощущать преимущество. Мудрой маленькой девочке, кутающейся в легенду, как в скорлупу. Привычно. Уютно. Тепло. Лука и Дзэта. Спасибо за это погружение. За воспоминания. За то, что у нас есть то, что я никогда не забуду. (с) Дамиан

Саед	Куинн	Бенджамин	Мария	Нил

Паучьей хваткой, вслепую, наощупь, по хмельному рассудку, Макбрайд цепляется за шаткий мир Маркуса и тянет его к себе. Вот и встретились, вот и наполнили гранёные стаканы алкоголем, чтобы удобнее было поутру смотреть в глаза друг другу и приятельски пожимать друг другу руки — до новых встреч. Полупроглоченное равнодушие кубиком льда закатится под веки отёками да тяжёлой головой. После встреч с Киллианом в принципе не до анализа, только бы холодной воды побольше в себя залить и не сдохнуть от похмелья. Хреново это, когда человек крепче, чем виски. Но остановиться уже невозможно. Первые четыре пальца хватаются за ключицы, пятый обхватом за плечи, под пиджаком и рубашкой, ткань игнорируется условностью, между ними всегда будет большее, сжимают Киллиана крепче. Паучья жертва должна оказать должное сопротивление, иначе какая без этого игра? Знали — оба, играли — тоже оба, распивали виски — каждый по отдельности, но в компании друг друга. Блуждали по грани условностей — тоже оба, равнодушно и лениво, заполняя неприличествующие приличия полудвижимым полупосыланием нахер. «Toxic» Маркус
Миклош откинулся на спинку своего кресла и бессмысленным взглядом уставился на приоткрытое окно. Был разгар рабочего дня, но по понятным причинам Мику освободили от работы на сегодня. По идее он уже как полчаса назад должен был уйти домой, показания с него уже взяли, первую помощь оказали, но сил хватило только что бы доплестись до кабинета и рухнуть в кресло. Апатия – верный товарищ, не покидавший Ковача уже несколько месяцев и обычно настигавший его вечером после работы, сегодня решил заявиться пораньше. А что собственно я мог сделать. Будем честными хотя бы с собой, я не был готов к таким поворотам судьбы. Я просто растерялся, а Альва имеет опыт работы в экстремальных ситуациях, кто-то, не помню, кто точно, рассказывал, что до работы здесь она побывала в горячих точках или что-то типа того, точно не помню. А у Кима, судя по его виду и поведению, чуть ли не вся жизнь экстремальная ситуация. Вот и выходит, что ты, Ковач, самый тепличный и бесполезный. Миклош встряхнул головой. Все хватит, все уже позади и слава богу, что все закончилось относительно неплохо и никто не пострадал. Через несколько минут после того как Ким вырубил торчка прибежали охранники и полиция. В течении следующих нескольких часов им оказывали помощь и допрашивали. «hey, doctor, can i discharge?» Миклош
Бен не отрывал взгляда от дороги, где исчезла машина, уводящая прочь его Марию, его взгляд туманился от капель дождя и жгущих глаза слез. Осознание того, что он потерял Марию, приходило слишком запоздало. Ему нужно было сделать что-то... больше, чтобы удержать ее. Но он не сделал. Не сказал тех слов, которые должен был сказать. Держал девушку в объятиях, пока она не вырвалась и не ушла, забирая с собой его сердце. Теперь лишь его эхо стучало в груди. Отсчитывая минуту за минутой, которые протекали без нее. Бен вскочил на ноги, порываясь отыскать Марию среди множества чужих дорог. Добежал до развилки. Подскользнулся на мокрой траве. Рухнул на колени. Из горла рвался отчаянный вопль. Он колотил кулаками по промерзлой земле, выкрикивая имя Марии. Но она его не слышала. Она не пришла, чтобы остановить это безумство. Он кричал до тех пор, пока голос не осип. Никто не пришел! Зарываясь пальцами в клочья земли, выдирал траву с корнями. Пытался побороть восставшую в себе злость. Пытался изучить себя до изнеможения и сдохнуть прямо здесь, на этом самом месте, где еще виднелись следы размытых шин и где в последний раз ступала нога девушки. Но даже когда наступили сумерки, ничего не произошло. Не было облегчения. Боль не притупилась. Было ужасно больно. «till i see you again» Бенджамин
Все те неловкие доли секунд, которые Нат провел в падении, ощущая на себе закон притяжения и перспективу интимной близости с полированным полом клуба, казались вечностью. Ну упал бы брюнет, ну испачкал бы колени и припечатанные к плитке ладони... Но судьба преподносит ему карт бланш в лице завидного принца, который спасает Натаниэля от незавидной участи дорогой половой тряпки. Ситуация со стороны выглядела весьма наигранно и до тошноты банально. Какая-нибудь малолетка спит и видит, чтобы в её жизни случилось нечто подобное, а далее, по классике жанра, принц-спаситель увез принцессу в закат...трахаться. Любая история заканчивается сексом! Даже самая наивная детская сказка отображает смысл человеческих отношений. Этакая цепочка инстинктивных действий наряженных в чувства: встреча, искра, страсть, секс... И жили они долго и счастливо, раз в неделю - в лучшем случае - исполняя супружеский долг. Благо дело Нат удачно определился с ориентацией, избавив себя от всего геморроя, которым окружают себя натуралы. Ему не обязательно жить с кем-то вечность душа в душу. А хороший секс ему обеспечен круглосуточно - благо кандидатов пруд пруди, успевай только презервативы менять. «Black Bacardi...Не говори мне «Хватит!»» Натаниэль
Я помню тот момент, когда оказался в его квартире впервые. Потерянный русский в таком большом и чужом городе, я был и для него чужим, более того, крайне опасным дебоширом, которого чудом (исключительно благодаря его же содействию) отпустили на свободу, а не вернули обратно в Россию. Бывают страны, в которых закон важнее политических убежищ. Или я так расслабился. Страна свободы, которая опьянила меня слаще советских конфет с водкой, украденных с новогоднего стола в детстве, оказалась ко мне благосклонна и подарила Даниэля. И, все же оказавшись в его квартире впервые, что-то внутри меня щелкнуло – то и дело, сравнивая квартиры, в которых я прожил долгое детство и юношество, общежитие университета, из которого благополучно вылетел за «морально-подрывную» деятельность, с этим местом, я чувствовал несвойственное тепло. В то первое время мы не испытывали друг к другу любви – только жаркое влечение и секс, который обеспечивал близость другого живого существа. Мне этого не хватало. Даниэлю этого не хватало. Я часто думал, каким же сумасшедшим тогда был мой муж, решившись притащить домой незнакомца и трахать его, как в последний раз. И даже после первой ночи, после первой недели он не спешил меня выгонять. «Дым по ветру, погас огонь.» Андрей

I'm gonna do my things
Лучшая игра недели
Украденный поцелуй у этой рыжей особы мог показаться капризом, прихотью или очередным приступом внезапного порыва эмоций, к которому Льюис привыкла. Но стоит ли упоминать, что прошло мало-немалым уже больше четырех лет с нашей последней встречи? А это, знаете ли, срок как-никак. Мне страшно не хочется проматывать плёнку всего, что успело произойти за это время, какие люди или события повлияли на меня в той или иной степени, но сейчас игры с Моникой меня интересовали в последнюю очередь. Моё желание поцеловать её было скорее доказательством самой себе, что чувства кардинально отличались от тех, что были тогда, осенью 2013, однако честности ради надо признать, что интерес к себе и магию животного притяжения эта лиса сохранила и за счет долгой разлуки преумножила. После я пойму, что это лишь страсть, вспышка в отдаленных участках мозга, провоцирующая выплеск гормонов в кровь. Будоражащих, возбуждающих. - Я могу всех выгнать, - едва она прервала наше пленительное слияние губ, как я моментально среагировала на её, вброшенное будто бы с укором, замечание. Но она упорствует и бросает мне очередной вызов. - Monique, милая, - выгнув бровь, я заполняю её многозначительную паузу с уточнением статуса её спутника. Знаю, что напомню ей этой французской интерпретацией её имени наши прошлые «фишки». Обычно она добротно бесилась, стоило мне открыть рот и начать лить из него этот европейский вычурный, пафосный и показательный акцент, имитируя что-то высокопарное. Оскалисто обнажив зубы, я не успеваю продолжить свою заготовочную тираду, как рыжая продолжает вещать. Бонни Мне не было больно, когда я изменяла кому-то или думала о Венди, пребывая в постели с Бонни. Я эгоистично полагала, что со мной так никогда не поступят. Я такого не допущу, не позволю. И плевать, что Ви проворачивала такой финт со мной не раз. Проще думать, что ты наёбываешь всех, а тебя не наёбывает никто. Самое время вспомнить, что я приличная девушка, в каком-то плане, и улыбнуться Бонни, перечеркнув все эти нецензурные слова двумя толстыми линиями. Что я и делаю, благополучно выбрасывая из головы мысли о проблемах. Сейчас мы с Хоран вместе, а значит златовласка не должна узнать о встрече с Сил. Она вообще не должна узнать о её существовании. И из-за этого на душе так тошно. Но вспоминая то, какими путями и способами я добивалась Венди, маленькая ложь меркнет перед большим скандалом и возможным разрывом. Правда, остановиться так сложно. Запретный плод. Сладкий и манящий. Но я не одна из тех мазохисток, которые всё портят сами и потом корят себя всю жизнь за неудавшиеся отношения. Отношения с человеком, ставшим для тебя целой Вселенной. Думаю, что и у Бонни есть кто-то, пусть пока она и предпочитает умалчивать об этом. Хитро ухмыляюсь, слыша то, что хотела. У нас всегда получалось угадывать желания друг друга. Такое понимание редко когда находится. Мне везло. Прыгая мыслями от одной девушки к другой, я словила себя на выводе, что я предаю их обеих. И как бы безумно не прозвучало, они же так похожи! Похоть порывалась устроить дебош из-за её ущемления, однако у меня получилось с ней справиться. И в этом помогает Бонни, обзываясь. Фырчу, походя на настоящую лису, почти чихаю, словно у меня аллергия на это раздутое и напыщенное "Моник". Моника

Александра посмотреть	Рауль посмотреть	Влад посмотреть	Рауль посмотреть	Влад посмотреть

Поделиться4719 Июн 2018 22:04:51

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

Я уничтожу тебя. Я заставлю тебя страдать. И это станет моим смыслом существования. Из груди вырывается хриплый смех, пугающий своей неожиданностью, он становится громче, пока мужчина не останавливается и не запрокидывает голову к небу, подставляя лицо под первые капли незваного дождя, что падают на его скулы, лоб, стекая по шее и теряясь в складках ткани, но ему все так же весело. Горькое осознание на губах, в отравленном сознании, а широко распахнутые глаза всматриваются в однообразную серость туч, пытаясь найти в ней ответы на вопросы, которые он не решится задать вслух. В этом больше нет смысла, во всем этом и не была никакого смысла. С самого начала он был невольным участником спектакля, по окончанию которого должен был появиться тот Миллер, которого они хотели видеть: монстра. Его методы пыток становились несовершенными, изживая себя предосторожностью и нежеланием невольно убить допрашиваемого, как это было со Стивеном Янгом. Ошибка, которую замяли. Ошибка, к которой его толкали вновь. У каждого была своя темная сторона, и Адам не был исключением. Его же представлялась опасной, дикой, неконтролируемой, всепоглощающей его, стоило лишь перестать бороться за того хорошего человека, коим он себя возомнил. Те крупицы, имеющие смысл в его жизни после того, как Беатрис исчезла из нее навсегда. Они отчаянно боролись, словно утопающие, хватающиеся за все, что попадётся под руку, создавая иллюзии ее возвращения, их совместного будущего. Этого мерзкого прощения. И он верил: напивался, влезал в драки, занимался саморазрушением в качестве наказания, доводил себя до безумия, крича во все горло в пустой квартире, пока не сорвёт голос, крушил все, что попадалось под руку, верил. Она бы этого не хотела. Она тебя использовала, тупой ты осел. Я убил ее? Я не помню пульса... читать продолжение: «fidelity. bravery. integrity»
Как быстро летит время. Представляешь, этой паре уже полтора года? И все это время я мечтала писать эти слова, потому что Адам — невероятный. А сейчас у меня все они вылетели из головы, то ли от непривычки, то ли потому, что я все еще невероятно рада, что сегодня здесь оказался именно ты, ведь Адам — просто невероятный, удивительный персонаж. Как ты ни пытаешься доказать, что внутри него нет кроме пустоты и черноты, я никогда этому не поверю, ведь он — живой. И невероятно сильный, ведь смог пронести любовь, по-настоящему сильную, безусловную, безумную сквозь предательство и километры и сохранить ее в своем сердце. Я вижу ее в каждом его слове, в каждом мгновении ненависти ко лжи. И сколько бы ты ни пытался доказать, что темнота сильнее, я никогда не поверю в монстра Адама, потому что для Исы Адам всегда будет неловким мужчиной в простыне на ее кухне, тем, что смущался на втором свидании и дарил цветы. А для меня он будет невероятным персонажем, с которым я хотела сыграть с того самого момента, как появилась его анкета (помнишь другое забавное совпадение?)) Этот образ — такой измученный, изломанный, а оттого требующий особой заботы и любви не устает меня поражать, а лучший пост (я не сказала этого вслух, но я подумала, что он окажется именно здесь, в таблице, когда читала его) абсолютно тобой заслужен! Пока читала я утонула в боли Адама, испугалась его ненависти и на мгновение даже испугалась, но в нем, под этой болью, живет невероятный мужчина, которого любит Иса и которого искренне люблю я. Твори еще, ведь это — просто непередаваемое ощущение, читать такие посты. Твори, ведь ты удивительно талантливый человечек. А я буду ждать еще :3 Больше постов, а то ты что-то расслабился, милый :3 (с) Исадора

Элеонор	Энн-Дитмар	Натаниэль	Маргарет	Эрик

Любовь вспыхнула внезапно. До Мортимера у Робби были девушки, несколько одногодок и одна постарше. Он рано познал близость и ощущал себя достаточно взрослым и опытным, чтобы мягко насмехаться над другом и его девственностью. Робби до сих пор не знал, что именно так сильно притянуло их друг к другу: соседство, возраст или уловки судьбы, но всему этому он был безмерно благодарен, ведь очень скоро именно на Морти начинался и заканчивался смысл его жизни, круг его интересов. Девушки остались в прошлом, а он предпочитал целовать руки Морти, с трудом преодолевая в себе желание съесть его. Странное чувство. В обычно молчаливом и отрешенном Роберте проснулась жадность. Их животы частенько были мокрыми от пота и еще кое-чего, они были сумбурны, честны и счастливы. Чувства пьянили сильнее того вина, что делал в своём подвале отец Робби. Они были слаще персиков с дерева в саду родителей Мортимера. Ярче мириад звезд, что блестели на небе, когда они на пастбище занимались любовью. Капли слез оставались в уголках глаз Морти, и в этих слезах были нежность и свет созвездий. «этот мир, как и ты, стал чужим для меня.» Робби
Каково это, быть заложницей? Признаться, я всю свою жизнь была заложницей обстоятельств, морали, общества, родительской опеки и устоявшихся выражений. Два плюс два равно четыре. Стоит у доски сказать, что ответом в примере будет пять и тебя начнут бить линейкой по пальцам. А всё потому, что математика - наука точная. Здесь не может быть нескольких вариантов ответа. Ты не можешь придумывать собственные правила и подчиняться только им. Или... всё же, можешь? Игра с "красавчиком" меня даже подстёгивала, заводила, играла на нервах. Я же ненормальная, нездоровая. Подорвали мою психику психотропные, любовь к Венди или сплошная череда неудач по жизни, кто же сможет сделать точный диагноз. У меня нет такой заначки, чтобы пойти в психиатру и попросить вставить мне мозги обратно, на место. Да и если бы были, я бы потратила их на вино. Недорогое, но затарилась бы в большом количестве. Еле сдерживаюсь от комментария в сторону грабителя, с улыбкой выполняя указания. Не совсем же я дура отсаженная, мне дорога моя голова. «Плохая это примета - ехать ночью в лес в багажнике» Моника
Обычно боятся бывших заключенных, карманных воришек, убийц и маньяков, бездомных и цыган. У них есть причины, ведь все эти категории людей потенциально опасны и могут нанести вред: увидев кого-то, кто напоминает этих, следует переходить на другую сторону улицы, покрепче держать сумку, находиться поближе к другим людям, будто в поисках защиты. И это правильно, это верно - однажды это может спасти твою жизнь. Рауль следовал правилам. Когда-то давно - лишь тем, которые для себя признавал, а сейчас - всем подряд. Раз было такое правило, значит, оно полезное и нужное, и, значит, ничего плохого не случится. Рауль не хотел, чтоб произошло что-то плохое, потому пытался обезопасить себя со всех сторон. Однако сегодня ему угрожало не нападение на улице, не воры и не наркоманы, но другой его страх, глубинный и жуткий, с которым психолог не помог справиться просто потому, что так до него и не докопался. У Рауля было назначено интервью. «Черная линия» Рауль
Они с сестрой исходили город вдоль и поперек, благо, день выдался относительно тёплый и солнечный. Настя успела немало узнать об истории Принстона и его окрестностях и не умокала ни на минуту, шагая под руку с Анной. Скромный белый домик, где жил Альберт Эйнштейн с семьей, поселившийся в Принстоне после эмиграции в Штаты и много лет проработавший в Институте перспективных исследований; памятник в городском сквере в честь победы генерала Вашингтона над регулярными войсками британской армии в войне за независимость; усадьба Морвен, бывшая резиденция губернатора Нью-Джерси, а ныне исторический музей и, разумеется, знаменитый Вашингтонский дуб, который был посажен здесь в 1787 году, когда была подписана Конституция США – всё это Анна увидела во время продолжительной прогулки по городским улицам, забыв о времени и наслаждаясь хорошей погодой. Перед тем как совершить набег на магазины, девушки зашли в закусочную «Hoagie Heaven», тоже своего рода достопримечательность, и с удовольствием съели по паре горячих сытных сэндвичей. Настя была абсолютно счастлива, болтая с сестрой, и не замечала, что та всё больше молчит, лишь изредка кивает и совсем не улыбается. «Дурная кровь» Георгий/Анна
Рэй когда-то давно видел её настоящее лицо, видимо, не сочтя его достаточно привлекательным. И сама Джолан с трудом, но вспоминала его, а заодно раскапывала мысли, посетившие её голову при первой встрече. Да, тогда его голову украшала богатая тёмная шевелюра, а лишних килограммов набиралось чуть меньше. Она не сразу его заметила среди остальных, но когда заметила, не смогла отвести взгляд надолго, потому что чем-то он притягивал. Его внешняя красота не играла здесь никакой роли, а Рэй, вне всяких сомнений, тогда ей показался весьма привлекательным. Скорее, какая-то аура, улавливаемая на интуитивном уровне, когда выражение лица, взгляд, улыбка, всё вместе придавали ему слегка отстранённый вид, словно есть места и люди куда интереснее, нежели те, что сейчас перед его глазами. И Джолан сразу почувствовала желание попасть в тот замкнутый круг, который видит лишь он, но судьба распорядилась иначе. Сколько угодно можно было пускаться по волнам памяти, затем начиная канитель с довольно глупым набором «если бы». «Минута без тебя, словно шестьдесят секунд! vol.2» Элеонор/Джолан

Black Bacardi...Не говори мне «Хватит!»
Лучшая игра недели
Как это мило, как по-детски наивно полагать, что если он будет строить из себя недоступную крепость, то я отстану. Может быть, будь на моем месте кто другой, так бы оно и стало. Может, в их среде оно так и принято, как знать. Признаюсь, я никогда не интересовался подобными "организационными моментами", а тесные знакомства сводил редко и надолго, пока самому не надоедало и не приедалось - и никаких угрызений совести от обмана, которым приходится прикрывать свои грешки. Так будет по крайней мере до тех пор, пока мой отец не отойдет в мир иной, перестав бдеть над наследником подобно старому коршуну. Что до женитьбы - то ничто не мешает мне со временем развестись. Сразу скажу, этот брак - фикция сплошная, театр для высокопоставленной публики, представление в котором ставлю не я, а мой уважаемый папенька для упрочнения собственного положения в том числе. И все это прекрасно понимают, однако же принимают правила игры, согласно скалятся и ждут поживы. Обман везде. Энн-Дитмар Прямо перед носом - хлопок! В дверь врезается кулак, сжатый до такой степени, что вокруг костяшек синеет. Натана так просто не отпускают, проявляя неслыханную грубость и в прямом смысле распуская руки. Не сказать, что данный поступок мужчины был чем-то неожиданным - скорее очевидным. Только мягкотелый тюфяк будет молча стоять и хавать все, что ему говорят. Только равнодушно относящийся к собственной гордости имбецил, будет тупо таращится в одну точку и следить за тем как шевелятся губы оппонента сливающего на него грязные помои самых едких слов. Браво! Поступок настоящего мужика: схватить за яйца и приставить к стенке. И пусть яйца Ната пока в прямом смысле не подверглись насилию - мордашку больно потрепали. За подобное отношение Джейкобс уже готовился заехать обидчику по выдающемуся профилю, в котором отчего-то сквозило фашистскими чертами. Гены этого эсэсовца явно богаты на немецкие корни, а где немцы - там сплошное издевательство над блаженными агнцами. Натаниэль

Алиссия посмотреть	Джиневра посмотреть	Чарли посмотреть	Рипли посмотреть	Летиция посмотреть

Поделиться4822 Июн 2018 20:32:54

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

ЛЕГЕНДАРНЫЕ КИНОЛОТЕРЕИ НА МАНХЭТТЕНЕ В САМОМ РАЗГАРЕ

Поделиться4926 Июн 2018 19:04:03

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

Предложение провести почти две недели в подмосковном пансионате Марина Волкова восприняла в штыки и заявила, что никуда не поедет. Акела не стал настаивать: последнее время жена неважно себя чувствовала и почти не вставала с постели. На днях она встречалась с подругами, которых Василий не знал, вернулась рано и сразу легла, сославшись на слабость и головокружение. Он предложил вызвать врача, но Марина отказалась и попросила оставить её в покое, говоря, что это ерунда и само пройдет. Муж не отходил от неё ни на шаг, кормил куриным бульоном, который она ненавидела, водил в ванную и туалет и бегал в аптеку за жаропонижающим. Неделю назад Марина узнала, что беременна. Месячные задерживались, и женщина встревожилась. Увидев на тесте две чёткие полоски, она сначала не поверила глазам, а потом повторила процедуру. Результат был тот же, и Марина в отчаянии взвыла, бросаясь с кулаками на запертую изнутри дверь ванной. Она не могла допустить даже мысли, чтобы родить от Акелы и решила как можно скорее избавиться от ребёнка. Сказав мужу, что собирается встретиться с подругами, Марина отправилась в частную клинику и сделала аборт. На обратном пути ей стало плохо, так что пришлось выйти из метро и вызвать такси. В вагоне было нечем дышать, поезда шли переполненные, и молодая женщина испугалась, что не вынесет духоты и давки и упадет в обморок. Вечером открылось небольшое кровотечение и поднялась температура. Так продолжалось несколько дней, потом жар спал, остались только слабость во всём теле и ломота, как после сильной лихорадки. Марина понемногу приходила в себя, и тогда муж напомнил ей о планируемой поездке. Поняв, что всё уже решено, она нехотя согласилась. Единственное, что отчасти примиряло её с необходимостью тащиться бог знает куда и торчать две недели в подмосковных лесах вместо того, чтобы загорать где-нибудь на Итальянской Ривьере это возможность находиться поближе к Климу. При этом Марина не задумывалась, что Нина тоже наверняка будет там, ведь Егор не оставит жену одну в квартире. читать продолжение: «Сука-любовь»
Сегодня утром я проснулась с чувством чего-то необычного. Списала все на жару. Но днем это случилось – я узнала, что твой пост стал лучшим! Я скакала по квартире «тихо», лишь бы ты не услышал. Гений! Всегда говорила и буду это говорить! Восхищаюсь тобой, твоим умением плести сюжет, держать меня в коконе интриги и дразнить так, что стул подо мной горит, а волосы дыбом «Ааааааа, ну что же он придумал?!». Я ни разу не угадала. И этот пост заставил меня бросить все и засесть писать ответ. Он давался тебе трудно, мы много говорили, отвлекались. И вот он – ПИРОЖОК! Такой «вкусный». А ты другие не умеешь печь. Мой шеф-повар. Уникальность твоя исключительна. Завораживает с твоего Читай, с первого слова, с которого начинается очередная глава наших героев. Для каждого человека есть свой «донор» счастья. Так вот ты и есть тот сосуд нескончаемого счастья для меня. Ты мое озеро – тихое, темное, загадочное. Что там на дне? Я не могу до сих пор понять. Ты даже лодки не даешь. Тону сразу и не хочу всплывать. Твоя рука мой проводник. Твой голос мой маяк. Название нашей игры придумал ты. Романтики ноль. Но суть вот она. Я так ждала, когда стена даст трещину. Точнее Нина ждала. Она цеплялась за жизнь, и Дракон спас свою Ромашку. Как же эта девочка любит его… Все внутри холодеет от того, что они так «далеки». Но ты успокаиваешь Подожди. И я жду! Терпеливо, как умею. Этот эпизод пронизан нервами, шипами и соблазнами, мы оба это переживаем вместе с нашими героями. Шикарно! Ты говорил, моя фантазия неиссякаема. Так вот она вся твоя. Ты тот, кто щекочет ее, подмигивает ей и зовет в путь. И она бежит, спотыкается и снова несется вперед… За тобой. Дорогой мой Дракон погладила его хвост оставайся всегда рядом, потому что Принцесса не может без тебя. Я люблю Егора. Это уникальный персонаж, благодаря тебе он стал живым. Его эмоции сложно увидеть, их можно лишь почувствовать в повороте головы, жесте и взгляде. Только Клим способен остановить время вокруг Ромашки. Только она может успокоить его душу. Невероятные! Люблю тебя, мой Гений! Я счастлива, что живу рядом с тобой, что творю с тобой, но иногда только я вытворяю. Признай, тебе нравится это). Жги напалмом! Рушь стереотипы! Строй стеночку вокруг меня помогает и будь рядом. Твоя Трынцесса. Навсегда. (с) Нина

Каролина	Мэд	Элис	Георгий	Нина

Все было напрасно, в то время как бесценные мгновения умирали прямо на глазах мужчины, он ходил сам не свой, отсчитывая дни, недели... и месяц - месяц прошел с тех пор, как он впервые собрался с духом, обглотался таблеток и набрал номер этой verfluchte Bande. Впрочем, надежды он не терял, и, как оказалось - не напрасно. Как-раз в это время с "Massive Dynamic" по скрытым каналам связался человек, намеревавшийся не только подписать с Корпорацией контракт на кругленькую сумму, но и вошедший в ее ряды с далеко не пустыми руками - грубо говоря, он слил всю имеющуюся у него в доступе информацию по поводу в последнее время так интересующих их наработок. Возможно, именно в этот момент Михеле слегка поколебался насчет своего безупречного атеизма и веры в статистические вероятности, поскольку настолько необходимое ему стечение обстоятельств казалось поистине невероятным. Дело оставалось только за тем, чтобы воспользоваться этим подарком судьбы. Правда, ученый был совсем не из тех людей, которые были на это способны. Неудивительно, что с этой поры враждебная корпорация стала куда более сговорчивой и с поразительной лояльностью отнеслась к назначению встречи на своей территории, да вот хотя бы... после грядущего симпозиума, на которой он как-раз приглашен. Но это было все еще лишь малой ступенью к достижению этой невозможной цели. И все же... все же, Штернберг в какой-то мере рассчитывал на здравомыслие людей, хотя и тяжко в нем сомневался, к сожалению, прекрасно в этом разбираясь. «Если я сказала, что не брала, значит не отдам!» Михаэль
Я должен попрощаться. Должен сказать какие-то слова. Но внутри тишина. Спокойствие, которого не было уже давно. И мне страшно. Джо комкает в пальцах шапку и трёт ей то место на груди, где под слоями тёплой одежды бьётся сердце. Его сердце. Оно стучит сильно и ровно, не сбиваясь с ритма. Впервые за долгое время Морелли позволяет себе это чувствовать, принимает то, что раз за разом повторяли десятки мозгоправов в самых разных городах штатов: «Живой». Это пугает даже сильнее, чем тишина спокойствия, в которой не набирается и горстки слов, чтобы положить их у подножия креста, возвышающегося над долиной. Он не мастер пафосных речей. Всё что мог, Джо уже сказал. Сказал женщине, доверчиво прижимающейся к его боку, и призракам, приходившим к нему в том тягучем, лихорадочном сне, где снег падал и падал густыми хлопьями, где Прохвост тянул его за рукав, заставляя идти, где голос Элен звучал по-прежнему, а во взгляде тетки Мейв читалась нежность, которую он никогда не давал ей проявить. Я должен сказать, хотя бы: «Прощайте». Этого вы заслужили. Этого заслужил я. Яркий свет солнца щиплет глаза, и приходится опустить веки, скрывая набежавшие слезы. Злость и ненависть, точившие Джо изнутри исчезли, как будто их и не было, как будто не было вспышек неконтролируемого гнева, разбитых витрин и лиц, постоянных переездов из точки в точку, без возможности хоть где-то задержаться, бросить якорь, останавливая отчаянный бег зверя, загоняемого в ловушку. «А горы все так же незыблемо стоят» Зеро
За годы странствий в компании Муна Энджел усвоил накрепко, как хорошие деточки Молитвослов, усвоил одно, неизменное, правило: спорить с любовником себе дороже. Бессмысленно, бесполезно, и даже не весело, если только совсем уж заняться нечем в дождливый день, когда вы всё равно застряли где-нибудь в заднице мира, откуда открывается прекрасный вид на долину Ничто в горах Ни Хера Хорошего. Если уж вздумалось Рокки по какой-то, совершенно необъяснимой причине проникнуться симпатией к мерзкой старушенции, о которой им совершенно ничего не было известно, то только стадо диких ишаков могло остановить его на этом пути, да и то - не точно. В общем-то, Рокки старушек не так, чтобы очень любил. Даже совсем не жаловал, равно как и остальное население земли, не считая, разве что, его Энджела, и малыша Чёрча, однако досада на внезапно вспомнившего о семье спутника, должно быть, оказалась сильнее даже врождённой социофобии. Сейчас Рокс был готов дружить с кем угодно - только бы против Энджела. И соглашаться с любыми доводами, лишь бы они оказались в пику рыжему. Оставалось только глотать это покорно, как Энджел успел отвыкнуть, потому что иных вариантов попросту не наблюдалось. Ну объяснит он, как именно можно было бы пробраться в стан врага несколькими способами с минимальным шумом и привлечением внимания, если бы не обещание старухи, что всё пройдёт как по маслу, что это изменит? Ни фига. В такой духоте тратить дыхание на бессмысленное доказывание своей правоты не хотелось, на фиг надо, а обида на Рокса, решившего союзничать с кем-то другим против него, плавилась и таяла, как грязь на кончиках пальцев. «Everything that rises must converge» Энджел
Шесть... пять... Он развернул Марию лицом к себе. Руку свело в судорогах. Дыхание оборвалось. Бен делал тщетные попытки. В глазах защипало. Это от нехватки воздуха... от нехватки воздуха... Он продолжал убеждать себя в этом, пока силуэт девушки становился все более размытым перед его глазами. Четыре... три... Ком застрял в горле. Следовало сказать так много. Объясниться. Закричать или умолять ее не уходить. Пасть к ее коленям и держать, держать, пока она не уступит. Плевать, что скажут люди! Но только одно удерживало его. Мария отчаянно рвалась к своей свободе, что Бен не смог так поступить. Стала неважна его боль. Неважно, что он не чувствует пола под ногами, что не может дышать, проталкивая какие-то комья воздуха в себя. Неважно, что будет с ним. Важнее всего Мария и ее желания. А он был и так и остался монстром... для нее. Два... - Пожалуйста... не уходи, - он умолял, не в силах связать слова, а она не слышала его. Может, не хотела слышать. Мария уже приняла решение. Взрыв в голове произошел мгновенно. Будто кто-то с силой снес его с пути и впечатал в стену, хоть Бен продолжал стоять на том же самом месте... рядом с ней... глядя в глаза, пытаясь принять то, что это их последняя встреча. «till i see you again» Бенджамин
А еще очень захотелось посмотреть на работы того студента, за которые мистер Лингвистон все же решился поставить ему оценку и закрыть долги, хотя, судя по всему, не очень-то и рвался. Но, как бы он ни пытался увильнуть, Морис оказался настойчивым, вынудив преподавателя оставить кабинет ради похода за журналом, а чужак остался, с комфортом устроившись на столе учителя, болтая ногами и рассматривая собравшихся ребят. По кабинету прошелестел шепоток, и даже одноклассница Дэнни, Ванесса, с которой он успел познакомиться и подружиться за прошедшую в новой школе неделю, и та не удержалась, послала Бруксу вопросительную гримаску. Подростки явно были озадачены: девчонки подхихикивали, обсуждая чужака, парни неприязненно поглядывали и скрипели карандашами по бумаге. - Он к тебе идет, - прошептала Ванесса, склонившись к Дэнни, и резко выпрямилась, сделав вид, будто ничего не было, но продолжая зорко следить краем глаза за происходящим. "Глупости," - подумал Дэнни, продолжая изображать на бумаге заданную композицию. Штрихи ложились ровно, хотя часть ладони и пальцы уже были перемазана в грифеле, а сам мальчик выглядел довольным и сосредоточенным. Настолько сосредоточенным, что, когда над мольбертом появилась голова Мориса, он вздрогнул, неловко дернул рукой и поморщился от сухого щелчка с которым ломается кончик карандаша. На бумаге осталась неровная, жирная полоса, которую он тут же принялся подтирать, и только покончив с этим, поднял глаза на студента. «А что вы тут делаете? А зачем вы сюда пришли?» Дэнни

Черная линия
Лучшая игра недели
Сидя в своем кабинете над разбором улик с очередного дела, Леонард никак не мог уловить между ними связь. Она точно была, весь его опыт говорил об этом, но мысли ускользали, разбегались и никак не хотели концентрироваться на деле, постоянно перемещаясь к тому, о чем бы он точно не хотел думать и уж тем более не в рабочее время, когда разгадка как никогда близка, а он завис окончательно, уже полчаса просматривая фотографии и сводки, воспринимая их как совершенно разрозненные факты. Последнее время произошло несколько похищений, все лица были так или иначе известны - один музыкант, пара журналистов и подающий надежды певец (творчество у него было, конечно, на любителя, но молодежь с ума сходила; Леонард подобными темами интересовался только в случае, если было замешано нечто подозрительное - вот как сейчас, сам же предпочитал музыку совсем иного направления). Полиция подключила все свои силы, чтобы разыскать похитителя и успокоить звезд, которые тут же естественно подняли панику. А Леонард подключился следом - дело показалось ему довольно любопытным. Ни просьб выкупа, ни обнаруженных тел. Ничего, что могло бы указать на преступника, подтвердить почерк какого-либо из уже известных маньяков (если, конечно, это были они) или вывести на одну из банд. При этом и жертвы не были как-то друг с другом связаны, лишь начинающейся популярностью. Тут могла быть и зависть, и корысть (хотя при отсутствии требований денег, сомнительный мотив), и фанатская любовь, да что угодно. Полиция уже составила примерный портрет преступника, под который подходила половина населения всего Нью-Йорка, и пока не особо продвинулась в деле. Леонард же пытался описать психологический профиль, он неплохо в этом разбирался, и с годами только совершенствовался. Но сейчас никак не мог уловить суть всех этих преступлений, хотя по ощущениям мотив плавал где-то на поверхности. Леонард Стакан перед Раулем был уже совершенно пуст. От волнения Рауль выпил всю воду за два глотка, и поэтому разговор с полицейским дался с большим трудом - хотелось взять что-то в руки, а кроме стакана ничего не было, потому Рауль держал его так крепко, что еще немного, и стекло тут же бы треснуло. Время от времени он забывал о том, что воды внутри нет, и пытался сделать глоток; затем всякий раз неприятно морщился и ставил стакан ближе к середине стола, чтоб в следующий раз за ним не тянуться. И, конечно, тянулся. Первый разговор прошел быстро. Рауль рассказал все, что было ему известно - не так уж много, - а потом ответил на несколько уточняющих вопросов. Никто прямо не заявлял ему, что он подозреваемый, но Рауль чувствовал это. Он находился в комнате с обычными окнами, без зеркала, но здесь все равно было очень пусто и серо, как будто кто-то хотел нарочно подавить волю задержанных. Почему-то Раулю казалось, что свидетелей должны опрашивать в других помещениях, где более уютно и приятно находиться, где нет давящей атмосферы, которая вызывает это противное ощущение, названия которому Рауль подобрать не мог. Он определенно уже чувствовал похожее раньше, но как назло забыл, как должен себя вести, чтоб все было в порядке. Когда Рауля оставили одного, так прямо и не сказав, что же ему делать, он даже не смог подняться со стула. Его все еще потряхивало от потрясения, он в подробностях вспоминал, как все случилось - подъехала машина, и они с Крисом хотели пропустить ее, но та остановилась прямо напротив. Кто-то следил за ними или знал, по какой дороге к метро Крис будет идти. Им даже было все равно, что Рауль совсем рядом. Подумав об этом, Ранье осознал, что ему крупно повезло - его не пристрелили там же. А эти люди наверняка могли. Не только пристрелить, но и затолкать в багажник и забрать куда угодно - он не сумел бы ничего сделать. Рауль

Поделиться5029 Июн 2018 23:29:55

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

В моих фильмах женщины появляются либо голыми, либо мертвыми.

Джоэл Силвер

Поделиться5122 Июл 2018 14:51:15

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

З А Я В К А О Т Н И Л А


		Имя персонажа: Винсент Мэддокс / Vincent Maddox Возраст: 1990 года рождения Внешность: Люк Митчелл / Luke Mitchell (обсуждаемо, однако сходство с семьей в приоритете) Род деятельности:* мне неизвестен, поэтому на ваше усмотрение

	Описание персонажа Отношения с персонажем: Наши отношения можно назвать натянутыми, если только мы бы с тобой общались. Но с 2007 года мы, увы, потеряли всякие связи по твоей инициативе. Вы с матерью переехали в штаты в 2011, когда Брук, нашей сестре, исполнилось 11, и стало возможным направить её в школу-пансионат в Лондоне. Скорее всего мы оба боимся признать, что скучаем по семье, какой она была в Ирландии, поэтому может стоит забыть прежние обиды? Описание персонажа: Не буду лукавить: у меня была и есть определенная идея насчет того, как воссоединить семью, был даже человек, с которым мы начали играть, а потому я упомяну этот замысел в заявке, однако он не обязателен к исполнению. Возможно, у вас был некий образ в голове со своими привычками и характером, который негде было реализовать, так вот эта заявка - ваш шанс. Я прилагаю к ней лишь общие сведения, такие как: семья, где отец умер от рака легких; мать, что работает учителем начальных классов; старший брат в виде меня и младшую сестру, которая так же есть на форуме. Что касается той самой идеи: был вариант сделать Винсента мелким преступником, на которого "так и не подумаешь сразу". В своих махинациях он ненароком связался с крупной преступной организацией (не подозревая, само собой, об этом), которая в попытках вернуть своё решает выйти на Винсента через Нила. Далее следует увлекательный сценарий нашего бегства по штатам с не менее привлекательными погонями, пытками и стрельбой. Весь сюжет расписывать не стану, но ежели перспектива приключенческого криминала вам по душе, то я с удовольствием всё покажу-расскажу. Опять же, повторюсь - это совершенно необязательный расклад. Ваш Винсент Мэддокс может быть добропорядочным гражданином и вообще паинькой. Ниже я приведу краткую справку, которую писал в личном деле Нила как воспоминания из детства. Напомню, Нил покинул дом, когда Винсенту было 16 лет (тут не может не быть переломного момента в его сознании-характере-поведении). Neal Maddox написал(а): «Родился в 1990 году в Ирландии средним братом. С детства был привязан к родителям сильнее всех, пока я пробовал себя во всех направлениях, помогал маме по дому, а с отцом иногда ездил на ближайшие подработки, когда стал чуть старше. О нем в детстве можно было сказать так – обостренное чувство справедливости, самоотверженность и повышенная эмпатия. Сейчас я мало что знаю о его жизни, после смерти отца он зол и до сих пор, очевидно, считает меня законченным эгоистом, раз я бросил семью в трудный для нее период. И несмотря на все это, я иногда тоскую по нему, вспоминая, как в детстве постоянно подшучивал над ним любя, пользуясь его наивностью.»

	Ваш пост пост с упоминанием событий, которые случились со мной и Винсентом Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я покинул Нью-Йорк. Ан-нет, всего-то два с небольшим месяца. Знаете, часто люди жалуются, что время течет слишком медленно или слишком быстро, что они не успевают жить из-за бесконечных часов, проведенных за работой. Я никогда не понимал их, живя своей работой и не разделяя жизнь до и после окончания смены. Мне вообще сложно было понять какое-либо смещение приоритетов, мол, на работе я такой, дома я сякой, с друзьями я третий – к чему этот маскарад? Неужели человек не может быть самим собой со всеми, не может быть просто-напросто честным со своим окружением. Вероятно, не я один задумывался об этом, но, как правило, законы большинства не ведают исключений, а ежели ты не такой как все, кричат вслед «белая ворона», «фрик». Объяснение всему этому самое что ни на есть банальное – человеческая трусость. Страх показаться смешным, неуместным, непонятым. Куда проще следовать стандартам поведения и нормам социума, чем своим собственным желаниям. Всё это слишком глупо и печально: проживать жизнь в обличии не_себя, терять драгоценное время, что отведено тебе в этом мире – зачем? К таким мыслям я стал всё чаще приходить после всего случившегося за последние месяцы в моей жизни. Невероятные приключения, спросите вы? А быть может экстремальные развлечения натолкнули меня на размышления о ценности жизни? Если бы. Случаются такие моменты, которые ты никогда и ничем не вычеркнешь из памяти, как бы не хотел и как бы не старался. Чаще всего это ужасные вещи, такие, как например, смерть человека на твоих глазах. Я до сих пор вижу, как пули, просвистав мимо нас с братом словно в замедленной съемке, врываются в тело Джеймса. Того самого, который, хоть и предал однажды, явно не заслуживал такого «отпущения грехов». До сих пор я вижу, как два кровавых пятна расползаются по его одежде, и он с выражением удивленного облегчения падает на землю, несколько раз дернувшись прежде чем замереть навсегда. Се ля ви. Встряхиваю головой, чтобы картинка исчезла из головы, но та слишком едко впиталась в подкорку. Поднимая очередной стакан с виски, я перевожу его ко рту, неумолимо запивая невидимую горечь подкатившую к горлу более ощутимой, спиртной. Даже виски поменял свой вкус. Или это я изменился?.. В попытках не возвращаться к прошлому, мне приходится забываться в алкоголе чаще, чем это следует. Я стал держаться особняком – ушёл с работы мечты, избегаю друзей, а хуже всего – родственников. Уже несколько недель не общался с сестрой, не виделся с братом. С Винсом понятно: после всего пережитого мы, конечно, сплотились, вернули наши семейные узы, но совершенно точно ни я, ни он не желали такого извращенного способа воссоединения братских связей. Друг познается в беде, говорят. А еще, что родственников не выбирают в отличие от друзей, мол, эти связи оттого и прочней. Так говорил и я, когда на деле просто не хотел признавать тотальное одиночество. Теперь-то я почти уверен, что семья – неотъемлемая часть жизни каждого, которая влияет на тебя настолько сильно, что ни один друг тебе не заменит этого тёплого чувства кровной связи. Телефон, что покоился на диване, заверещал оповещением об смс. Я же его отключал, - чертыхаясь и тяжело вздыхая, тянусь за аппаратом через всё спальное ложе, которое в свою очередь, наверняка не застилалось и не стиралось уже катастрофически долгое время. Да и вообще вся моя обитель требовала неотложного вызова какой-нибудь клиннинговой службы. Но мне было плевать. Это всё неважно. Разблокировав телефон и увидев отправителя смс, моя челюсть буквально разомкнулась от удивления. И честно признаться, впервые за долгое время тёмные мысли отступили, на смену им пришло что-то иное, светлое, с привкусом призрачной надежды. Летиция. Говорят, человек, о котором ты думаешь первым делом проснувшись и последним перед сном, - тот самый, любимый и важный. Так вот чепуха. А иначе, моя любимая итальянка выше этих определений, ведь я думал о ней в самые страшные, кажущиеся последними, моменты своей жизни. Её лицо, улыбка – вот, что заставляло меня не сдаться и придавало хоть маленькую толику желания жить. Я бы не осмелился ей позвонить после всего, что случилось. Я боялся себя нового, боялся разочаровать её и в очередной раз предать её доверие, разбить её сердце. Если здраво посчитать счастливые дни с ней вместе без скандалов, разрывов, перерывов, то не накопится и полугода, а уж наш последний разговор и вовсе свёл её с ума. Не буквально, конечно, но гнева её хватило бы, чтобы голыми руками разорвать стопку бумаги для печати. Потому даже в самом синем угаре и бесконечно сопливом желании набрать её или того хуже – приехать, я осознанно стопорился, объективно понимая, что ни к чему хорошему это не приведёт. А будучи в бегах по штатам и вовсе удалил её контакт во избежание угрозы ей и её близким. Само собой, я помнил её номер наизусть. Поэтому, когда увидел знакомый номер на экране с указанием времени и места, то я абсолютно растерянно пялился в экран еще около минуты, лишь затем перевел машинально взгляд на часы. Это же уже через сорок минут. До места, назначенного в сообщении, добираться было недолго, тем более на моем мотоцикле, но сам факт встречи и её появления в моей жизни никак не укладывался в моей голове. Я запаниковал. Что сделать? Может позвонить сначала ей? Нет, глупость. А может ответить что-то вроде «ок»? Еще тупее. Печатая и удаляя каждый раз какой-то нелепый текст, я в итоге блокирую экран телефона и отдаюсь воле судьбы, что всегда была третьей в наших с Летти отношениях. Ну посмотрим, что ты приготовила нам на этот раз. Изучая себя в зеркале, я сделал безутешный вывод, насколько же паршиво выгляжу. За эти месяцы я достаточно схуднул, лицо заметно посерело и к нему прибавилось несколько новых морщин. Странно, что седые волосы не полезли. Хорошо, что волосы вообще сохранились… Посетовав на свою ничтожность, я наспех принимаю душ и надеваю относительно свежую одежду. Хоть бы бак был заправлен, - с этой мыслью я спускаюсь в лифте, нервно перебирая ключи от мотоцикла в руке. Всё на мази. Вероятно, судьба определенно жаждет этой встречи. * Заведение не отличалось какой-то вычурностью, пафосом, скорее напротив – совершенно обычный бар с бильярдными столами и мониторами с трансляцией матчей. Столики расположены по углам, некоторые из которых были огорожены панельными стеллажами для особого уединения, где бы вам точно не помешали маячащие болельщики и пьяные госслужащие, любители заглянуть в подобные места после рабочего дня. Я осторожно захожу, силясь отыскать глазами знакомую тёмную макушку, чтобы не казаться тем дурнем, которого заметили, как он тупо озирается по сторонам в поисках. Обшарив взглядом столики, я не наблюдаю Конте, бросаю взгляд на бар – тоже нет. Странно. Может еще не подошла?.. Сам же заказываю у бармена двойную порцию виски со льдом, а после поворачиваюсь лицом к бильярдному залу уже с прохладным стаканом в руке. Не успеваю сделать глоток, как картина, что бросается моментально мне в глаза, отдаётся оцепенением по всему телу. Это она. Там, за третьим от бара столом, до боли знакомый силуэт мощной атакой кия загоняет шар в среднюю лузу. В уголке, обособленная своими мыслями в задумчивом виде. И мне вроде как нужно подойти, но я не могу сдвинуться с места. Снова этот колотящий изнутри страх забивается в каждый уголок тела парализуя. Что я ей скажу?.. И стоило ли вообще сюда заявляться? Черт, это определенно плохая затея. Сколько раз ты прогонял ваш несуществующий разговор про себя? Каждый его итог – разочарование. Её разочарование в тебе. Но разум, что так отчаянно боролся с туманным сердцем, сейчас был бессилен, это было его поражение, без шансов. Одно дело размышлять трезво в одиночку, другое – видеть её перед собой. Ощущение возможности прямо сейчас всё исправить. Призрачная надежда. - Привет, Летти. – Я так давно не говорил с людьми, что сам с трудом узнаю свой голос. – Чудесно выглядишь. Впрочем, как и всегда.** – Самое тупое, что я мог сказать при данных обстоятельствах, канонично срывается с моих губ. А как еще-то?! Я стою позади, когда она оборачивается, и тут я могу чётко прочитать на её лице…шок.

	Личные требования к игроку Образ Винса требует дополнения, у Нила о нем лишь детские воспоминания. Поэтому Вашей фантазии есть чем полакомиться) Сразу скажу, что я не всегда реактивный, но, если увлекусь, то с головой - в любом случае без игры вы здесь не останетесь. Разумеется, требовать моментальных ответов тоже не стану. Все мы люди, все мы человеки, у каждого есть право на реал/творческий кризис/и пр. Посты пишу средние, зависит от игры и Вашей подачи, обычно 4-7к Думаю, не стоит говорить, что ожидаю долгой и яркой игры, есть уйма заготовок в голове (! и это не шаблонная фраза заявки), поэтому надеюсь, на продолжительное пребывание здесь. Кроме этого, не отличаюсь ревностным отношением, а только ЗА игру с другими и развитием этого персонажа (так же имеются идеи и предложения).

	Связь с вами гостевая, лс, а там разберемся

Поделиться5224 Июл 2018 00:10:34

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

Вы готовы снова испытать свою память и эрудицию? Повстречаться со своими любимыми героями и, может быть, узнать что-то новое? Но, самое главное, хорошенько повеселиться?

Поделиться5326 Июл 2018 22:02:43

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

З А Я В К А О Т М А Р С Е Л Я


		Имя персонажа: На Ваш выбор Возраст: 25-30 Внешность: James Mcavoy ONLY Род деятельности: медбрат

	Описание персонажа Ты – мое сердце из чистого золота (с). Мой персонаж – крайне, крайне проблемная личность со сложной судьбой и не менее сложным характером, вынести который большинству людей нелегко. Именно поэтому обычно он и остается у разбитого корыта, остро ощущая пришедшую жизненную черту. Вот и на этот раз, не оправившись от серьезной болезни, он смиренно дожидается рецидива, который и укладывает его на больничную койку в чужом городе, где нет семьи, друзей и будущего. Там он и встречает твоего персонажа – молодого медбрата с голубыми глазами и мягкой улыбкой. Я вижу этого персонажа очень добрым, мягким, терпеливым. Он всегда знал, чем хочет заниматься и долго учился, чтобы прийти к своей цели; ему нравится работа в клинике, он общителен и приветлив, но при этом не теряет самообладания в сложных ситуациях. Он – не пуська, не трепетная няша, он – цельная, состоявшаяся личность, которая умеет трудиться и добиваться вопреки чертам своего характера и некоторым слабостям того, чего хочет. Он умный, начитанный, лучистый. К неприятностям относится с виду легко, хотя в душе довольно чувствителен. Его сложно разозлить или по-настоящему огорчить, он легко видит людей насквозь и старается держать дистанцию с окружающими, считая, что «миссия его жизни» (служение людям, работа в больнице) заслуживает каждой свободной минуты его времени. Но с друзьями все же легок на подъем, любит хорошую музыку, не пьет, не курит, плохие слова употребляет очень редко. Не имел серьезных, долгосрочных отношений. Хочет помогать всем и каждому, и потому легко ловится на крючок моего проблемного персонажа, проникаясь к нему теплотой, доверяясь. Их отношения я вижу сплавом нежности и безысходности, набором кровавых ран на душе и теле, тихой песней летней ночью, сладким соком персика, стекающим по рукам и перемешивающимся со слезами. Это будет ласково, жестко, честно, навзрыд. Они встретятся в очень странный период жизни, а там.. кто знает?

	Ваш пост пост Втайне от своей семьи и родителей, Марсель провел в частной клинике Парижа около двух недель. Результаты обследований стали известны ему еще на первой неделе, но решение не приходило еще какое-то время; доктора предлагали уже испытанные на других виды терапии, а так же экспериментальное лечение, но и то, и другое таило в себе слишком много тоски и неизвестности, так что, едва он сумел встать на ноги, как побежал. Побежал прочь от этого места, чтобы не закончить свои дни преждевременно, упеченным в Шато де Гарш. Одна лишь мысль о последствиях лечения сводила его с ума: точно так же его мучила необходимость признаться во всем близким и друзьям. Нет, это слишком. Они не переживут. Не простят. Не позволят ему сбежать от страха, они, привязав его к кровати, сделают это насильно. Распяв на жестком матрасе больничной койки, они подпишут ему приговор, прижгут чело клеймом, окончательно позволив болезни прогрессировать и стать прошенной гостьей в его теле. Нет. Он любил свою мать, еще более крепкой любовью был привязан к детям, но не готов был открыть им правду. Признать проблему означало позволить ей взять верх. Официально, как по контракту. Много чести. Мало времени. Приехав в Лимож, желая залечь на дно, он попал на праздник жизни, к которому не был готов. Семейные тайны поглотили его и без того ослабленный организм, и еще неделю Марсель провалялся в своей старой постели, на кровати, где спал еще ребенком. В его комнате мало что изменилось с тех пор, как он в последний раз сидел на деревянном лакированном полу, выстукивая слова на клавиатуре ноутбука, как пил газировку, чуть пролив там, у окна, как мечтал о чем-то, что сейчас казалось смешным. Детскими мечтами была пропитана подушка, к которой его голова не прикасалась уже так много лет. Он уснул замертво, напичкав себя таблетками: белыми, голубоватыми, оранжевыми; маленькими, капсулами, большими и круглыми, похожими на жевательную резинку, которая продается в небольших автоматах в каждом супермаркете. - Ты выглядишь изможденным. - присев на его постель и потрогав горячий, покрытый испариной лоб, произнесла Мелани. Ее глаза цвета горячего шоколада смотрели внимательно, но спокойно. - Много работы. Простудился. - ответил Марсель, приоткрыв один глаз. Голубой, как у дедушки. - Отдыхай. В холодильнике индейка с салатом, если проголодаешься. - женщина окинула взглядом свернувшегося под одеялом сына. - Рене уехал? - с некоторых пор он не мог называть отца отцом. - Да, пару часов назад. Он хотел попрощаться, но ты спал. - Не больно уж и хотел. А эти?.. - Они тоже уехали. Потрясения родительского прошлого и насущного настоящего раздражали Марселя. Почему судьба позволила ему тридцать лет жить спокойно, а затем нежданно-негаданно обрушила все и сразу? Когда Мелани ушла, он выпрямился на кровати. Губы казались вырезанными из пергамента для табака, они склеивались, стоило шершавому языку пройтись кончиком по сухой коже. Глаза жгло, в носу чесалось. Он не был способен даже надеть очки, а потому предметы в спальне виделись расплывчатыми, их обманчивые очертания приводили Марселя в растерянность. Быть может, он ослепнет раньше, чем сойдет с ума. Темными ночами в голову приходили темные мысли, и он задыхался от ужаса, щипая себя за руки, чтобы вернуться в реальность. Если это сон - пусть он уйдет, пусть останется во вчерашнем дне, в прошлой жизни, в другой галактике. Но ужас не уходил даже с рассветом. И он задыхался, спускаясь голыми ступнями по деревянным ступеням дома матери. Нужно было уехать. Иначе она заподозрит неладное. Казалось, искрящийся воздух Парижа пошел ему на пользу. Новые таблетки вперемешку с наркотиками и сексом со смазливыми любовниками пошли Коти на пользу. Вкус алкоголя прогонял кошмары, даря часы беспросветной темноты, забытья, из которого не хотелось выныривать, как из прохладного бассейна в самый разгар лета. Но долго так продолжаться не могло: осознавая, что песок из часов вытекает, Марселю хотелось заняться тем, на что он так и не решился в своей жизни. И, вернувшись в Нью-Йорк, он устроился работать в ресторан. - Что это ты вытворяешь?! - если бы Дуглас Лэмб умел шипеть, как змея, он бы уже делал это. Но Дуглас Лэмб был крепкого сложения мужчиной, а потому его голос бил по вискам, как молот Тора. Коти даже прищурил один глаз, как нашкодивший мальчишка, не боясь наказания, но осознавая, что оно неизбежно. - Ты не должен был бежать за ним! Ты не имел права оставлять кухню! - продолжал Дуглас, в дружбе хороший человек, но в рабочих моментах - тиран и сатрап. - Я вышел покурить и увидел, как он сбежал. Охранники этого даже не заметили. - ответил Коти невозмутимо и без вызова. После пробежки и пары сигарет, у него не было сил спорить, к горлу подступал кислый вкус тошноты, и ему хотелось поскорее скрыться в подсобке, чтобы наглотаться привычных таблеток. - Иди разберись с ним! А потом мы с тобой договорим. - велел шеф-повар, и Коти, кивнув, устремился туда, где заперли не заплатившего бедолагу. Прижавшись спиной к полке с овощами, Марсель наблюдал за мужчиной, на чьем лице застыла кровь и гримаса отчаяния. Он ждал, пока тот заметит его - и дождался, как он и думал, просьб простить его, понять и не осуждать. Он говорил о смерти так легко, как Коти - о выпивке. Так легко, как говорят о цене на капусту на рынке. Так просто, как о чем-то будничном, о рассвете или закате, который придет неминуемо. Так и будет, но для этого мужчины не скоро - линзы помогали Коти видеть его четко, и увиденное представляло из себя человека примерно его возраста, растерянного и отчаявшегося, но без видных отпечатков конца. Ему не о чем было переживать, но взгляд так и метался, пальцы так и путались в темных кудрях непослушных волос. Медленно, как во сне, Марсель взял с разделочного стола бумажные полотенца и протянул их нарушителю: - Умойся и вытри лицо, ты хорошенько приложился об асфальт. Можно было бы вызвать копов, отдать его им, вынудив выплатить штраф или заперев на трое суток за решетку вместе с хулиганами и проститутками, но подобные действия не были политикой ресторана. Чем меньше шумихи, тем лучше - никому не нужны были неприятности, а потому в таких случаях обычно расходились полюбовно. - Никто не станет толкать тебя на плаху. Перемоешь посуду - и часа в три ночи будешь свободен. Но, ты уж извини, все эти часы тебе придется провести в компании со мной. Вдруг ты вновь попытаешься сбежать. - Марсель хмыкнул и достал из кармана брюк небольшой оранжевый пузырек с таблетками. Достав три штуки, он проглотил их, запив водой. Впереди была долгая ночь, а глаза неудачливого бегуна глядели насквозь так печально. В любой другой ситуации незнакомец показался бы ему отличным объектом для флирта и последующего секса на одну ночь, но сейчас не было сил даже думать об этом - тошнота подступала, и он открыл дверь, ведущую в подворотню, куда обычно он выходил покурить. Свежий ночной воздух ударил в лицо, и он с жадностью вдохнул. Быть может, пробежка была не очень хорошим вариантом продолжить рабочий вечер, но инстинкты не позволили Коти стоять и смирно наблюдать. - У тебя что, совсем нет денег? - спросил он кудрявого, держась пальцами за раму дверей, пока в окнах соседнего дома загорался свет. - Вкусно поесть можно было и в более дешевом месте. Или тебе нужно было не это? Верно, ты не за едой сюда пришел. Он знал таких людей. Он сам был точно таким. Звоня в 911, бродя по краю подоконника, он просил приехать и спасти его. Или рассказать сказку. Ну хоть что-нибудь, чтобы избавиться от причин встречаться лицом с асфальтом. - Тебе нужно было, чтобы тебя поймали. Я ведь прав? - Коти повернулся, прильнув поясницей к раме. - Фартук можешь взять с того стула. Лучше сними пиджак.

	Личные требования к игроку От соигрока мне хотелось бы средней активности (сам не выплескиваюсь в день десятком постов, довольно много работаю, так что вполне пойму реаловую загруженность), постов от 3,5к знаков (можно больше, меньше – если решим играть спидпостингом), инициативности в продумывании сюжетов, самостоятельности в продумывании деталей персонажа. Посты я привык писать ярко и красочно, от первого, либо от третьего лица, используя минимум ненужной воды и погружая во внутренний мир персонажа. Этого же жду от своего соигрока. В свою очередь, поддержу во всех начинаниях, выслушаю идеи и пожелания, иду на уступки. Единственное, что для меня является в этой заявке обязательным – это внешность, а именно Джеймс Макэвой. Молодой Джеймс Макэвой, раз на то пошло (смотрите «Искупление»).

	Связь с вами гостевая

Поделиться543 Авг 2018 20:03:37

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

Вместе с откровенностью, большую часть жизни Хэйвуда остававшейся непозволительной, не роскошью даже, а каким-то табу, сейчас его накрывало с головой понимание – никому и ничего не надо доказывать, и изображать из себя невесть кого тоже не надо. Потому что Джиневра, абсолютно внезапно и до сих пор недоступно для Флинна, хотела его самого. Всё прошлое, своё или чужое, не играло никакой роли, а желание исключительно производить впечатление оставалось за дверью этого небольшого домика, едва-едва просочившись на подоконник букетом цветов и упакованными в бумажный пакет яблоками и печеньем. Не требовалось прыгать выше головы и будто бы смотреть на самого себя со стороны; отпадало всякое желание контролировать собственные действия и желания. Если бы… Всего несколько минут назад, или полчаса, или в то время, когда он вообще мог цепляться за пока ещё связные мысли, Хэйвуд думал о давно минувшем дне первого слушания, прерванном не личным выбором, а набором обстоятельств, против которых он не сумел выстоять. Однако чувствуя на своём лице тёплое дыхание мелкой, отвечая на каждое из прикосновений, Флинн выбирался из поля упущенных возможностей, чтобы полностью погрузиться в возможности реализованные. Насколько бы банально это ни звучало, собирая целый букет из высказываний и цитат, надёрганных у известных личностей или придуманных самостоятельно. В любом случае, вместо целой корзины, заполненной скомканными планами, написанными Хэйвудом на призрачное будущее, он выбрал один единственный верный вариант, становящийся прецедентом, к которому следовало обращаться вместо бессильных и пустых «если бы». читать продолжение: «Sorry, I need time»
Дорогой мой человек, я поздравляю тебя с постом недели. Джин и Флинн – пара, у которой всё будет, пусть и через 546 постов, и обязательно логично. Им ещё через многое предстоит пройти, но сделать это предстоит не порознь, а, наконец-то, вместе. Здесь и сейчас они счастливы, и тебе прекрасно удаётся дать прочувствовать это счастье, тёплое, яркое и очень нужное им обоим. Я редко читаю посты Флинна один раз, обычно перечитывая их по нескольку, а потом возвращаясь к ним ещё, чтобы снова ощутить эту лёгкость, эту радость и эту надёжность, которыми они пропитаны от и до. И откликом именно на посты Флинна чаще всего бывают спонтанные, незапланированные реакции, когда ответ получается совсем не такой, какой представлялся, а более откровенный и открытый. Это, конечно, парадокс, но так оно и есть. Ты талантливый и многогранный игрок. Твои персонажи отзываются, откликаются на малейшее действие, и это прекрасно. Я очень люблю с тобой играть, и очень рада, что ты у меня есть. Сколько ещё не отыгранных событий ожидают своего часа, сколько персонажей с уже прописанными историями терпеливо мнутся в сторонке. Как иногда приходится жалеть, что нет дополнительных часов в сутках, чтобы поддерживать быстрый темп игры, но так или иначе, мы обязательно закончим всё, что начали, а заодно, придумаем новое. Здесь, конечно, не обошлось без Стаса Михайлова, саундтрэком играющего на заднем фоне. Он затягивает своё: «Всё для тебя», - а я теперь буду искать постер с ним, чтобы было и чтобы было не напрасно. Мне бы хотелось сказать тебе гораздо больше, но вместить это всё разом не получится. Так много слов, а они все не выражают и сотой доли той радости, которую ты приносишь мне ежедневно. Спасибо, что ты есть у меня. Спасибо, что поддерживаешь любую идею и развиваешь любую историю, добавляя к ней таких деталей, на которых меня никогда бы не хватило. Ты давно для меня не просто соигрок, а близкий друг. И я очень рада, что ты есть у меня, что ты пишешь для меня, и пишешь так, что захватывает дух, и хочется перечитывать снова и снова. (с) Джиневра

Вероника	Макс	Дарья	Элеонор	Нина

Но подержав в руках тяжелые вещи, пощупав и развернув их, в конечном итоге решившись накинуть шубейку на плечи, девушка оказалась буквально поражена не только тяжестью северной одежды, но и ее теплом. На деле это оказалась не просто куртка, а меховая шуба, отчего-то сшитая так, что мягкий лоснящийся мех оказался внутри, а сверху же была пропитанная каким-то составом кожа, наверняка тем самым защищенная от пронизывающего ветра. Штаны были сшиты по тому же принципу, а натянув их вниз под юбку, Радея сразу почувствовала себя располневшей мамашей как минимум шестерых, а то и восьмерых спиногрызов. Даже походка ее изменилась, заставляя по магазину передвигаться вразвалочку, то и дело подтягивая сползающие без ремня штаны и спотыкаться о метущие по полу манжеты, которые пришлось заправить в странного вида обувь до колена, тоже будто сотканную из мокрой шерсти и меха, ноги в которой не сгибались совершенно, потому Радея утомившись примеркой встала посреди зала не в состоянии даже руки на груди сложить, показывая все свое неудовольствие подобными издевательствами. Порадовал ее разве что только платок, пушистый, невесомый, из шерсти сотканный кружевным узором, варежки ему под стать, да плащ с меховым воротником, не столь красивый, каким был плащ у мага, но тоже ничего, правда длинноват для низкорослой девушки, ну да этот изъян поправить было не долго. «Все, что нас не убивает, делает большую ошибку» Медея/Радея
И Рокки Мун идёт за своим Богом, внимательно изучая место, куда они невольно попали. Провидение? Маловероятно. Злой рок – не иначе. Каждый раз когда они хотят стать незаметными и перевести дух, судьба как бы говорит: «Хуй вам, ребята! Развлекайтесь!» Но это уже не смешно, честное слово. Они в реальной опасности, и вряд ли Энджел знает, как найти из неё выход, хотя и является головой их маленькой семьи. Семья… Лоутон – родственник рыжего, но Рокки верил в родственные связи ещё меньше, чем в Бога. Лоутон оказался именно таким, каким Рокс его представлял – скользким, благоухающим, омерзительным. От него ничего хорошего ждать не приходилось, но бежать было поздно. Ангел говорил бесцветным голосом, говорил вежливо, но как-то отчуждённо непривычно, и Мун глянул на любовника. Смерть матери явно ранила его, но предаваться горестным размышлениям было не место. Возможно, позже рыжий захочет об этом поговорить, но, скорее всего, нет. Громила, которого называли Давидом, вышел, послушный приказу, и Мун едва сдержал глумливую ухмылочку. Нет, потом. Всё потом. Сейчас он не в том положении, чтобы выёбываться. Мун сжал пальцы любовника в ответ, безмолвно передавая ему поддержку, и остался с Лоутоном один на один. «Everything that rises must converge» Рокки
У нее были подруги. Были - именно это слово сейчас хлестким ударом тонкости туго сплетенных ремешков плётки нанесло почти физическую боль. Ривер поморщилась и убрала непослушную рыжую кудряшку от щеки, которая горела фантомной болью хлесткого, оставившего глубокий, кровоточащий порез, удара реальности. Сама рыжая, пусть и не обзавелась за жизнь толпой лучших друзей, все же не стремилась скрывать от собеседников что-то из своей жизни. Наоборот, она слишком подробно и слишком много рассказывала о себе и своих приключениях, порой даже малознакомым людям, путая порой откровенность с совсем уж излишней навязчивостью, но ничего плохого она никогда не имела в виду. Она всегда рассказывала все, что с ней происходило, пусть приукрашивая или привирая, но в рыжей голове это было равносильно правде, но никогда, никогда не скрывала ничего от тех, с кем общалась больше пары раз. Кажется, даже Шону она успела рассказать про то, как ее звали на свидание и то, что на свидании она страшно кашляла, чем сделала то свидание последним. А он просто забыл сказать о том, что у него когда-то была бывшая невеста. И, главное, о том, что он решил временно с ней возобновить отношения, чтобы подумать, а не сделать ли ее снова нынешней невестой, а девчонку, еще даже не закончившую учиться в университете, оставить в одиночестве искать свое счастье на просторах целого мира, ведь она-то, непременно, справится. «I need you like a heart needs a beat» Ривер
Собравшиеся умолкли в предвкушении. Он всегда производил фурор, насколько бы безобидна ни была тема его докладов - все знали, что получат зрелище, и Михаэль добивался того, чтобы вновь встряхнуть эти разжиревшие умы человечества, чтобы заставить задуматься, как бы они ни воспринимали его. С позитивом или негативом - все одно, никто не останется равнодушным, насколько бы им того ни хотелось. К его недолгим годам, у Штернберга уже набиралось порядком недругов, скептиков и просто несогласных, далеких от подобных материй, но сколько же им в противовес находилось последователей... Его идеи были резкими и жесткими, он неустанно твердил о грядущих катастрофах, о бездействии научного круга, политиков и каждого из присутствующих, доктор жарко придерживался своей нерушимой позиции, не просто провоцируя, но подкрепляя каждый тезис результатами точных исследований, данными, доступ к которым ему щедро открывала Корпорация и которые шокировали жаждущую острых эмоций публику. Он высмеивал эпоху потребления, мелочность и единоличность, он говорил о личных правах и свободах, что губили человечество скорее, нежели самые вирулентные инфекции - все их проблемы происходили от неверного взгляда на происходящее. Чего добивался он?.. Они должны были быть готовы, когда придет время. Каждый из них, весь мир - никто не останется безучастным. И только сильные способны будут выжить в неизбежном Апокалипсисе. «Если я сказала, что не брала, значит не отдам!» Михаэль
Выпивка, ха. Кто бы сомневался? Любопытно взглянуть, каковы вкусы у этого проклятого дома – теперь, когда здесь есть Нэйтан, все ящики полны, все блага этого серого мира одному ему. На какую-то долю мгновения Нелл испытывает настоящую черную зависть, и это мгновение опьяняет её похлеще алкогольного напитка – она вдруг чувствует себя живой. По-настоящему, и не благодаря кому-то или чему-то, а потому что к ней возвращается нечто совсем личное, интимное, часть Нелл, принадлежащая ей и только ей. У каждой женщины есть вещи, которые она предпочитает держать в тайне. Кстати, о вещах. - Я тоже на это надеюсь. Нелл усмехается и отводит взгляд. Не страшно, если Нэйту станет неловко, пока он переодевается перед незнакомкой, - страшно, что в каждой реакции Нелл, каждом жесте, да и взгляде – тоже каждом – всем этим она выдаёт себя. Это нехорошо, это не по правилам. Это недовольство дома. Это большое черное существо, ворвавшееся в комнату с ошеломительной скоростью и превратившее когда-то крепкое стекло в беспорядочную груду осколков. Нэйтан мечется по спальне, пытаясь совладать с крылатой тварью, а Нелл сидит в оцепенении, скованная ужасом. Не вид летучей мыши пугает её – никогда не боялась их – а то, что он собой являет теперь. Нелл видит в этом знак, предупреждение. «s a l v a t i o n» Дарья/Нелл

nevermind
Лучшая игра недели
- А вы значит из числа тех, кто уважает личное пространство других людей, - мой взгляд сбегает по мужской фигуре вниз до самой подошвы его ботинок и буквально в миллиметрах от мысков тех мысленно рисует белую жирную линию. - И оказались здесь совершенно случайно. – Я отступаю к кирпичной кладке, что находится на одном уровне с моей талией и тушу наполовину выкуренную сигарету об отсыревший камень. Говорю с ним сквозь сцепленные зубы, потому не имею ни привычки доверять вот таким вот «союзникам». - Что? – Не сразу понимаю я. И мне не удается скрыть свое удивление и проявившийся интерес, он так ловко цепляет меня на свой крючок, что я смотрю в указанном направлении. Именно направление моего взгляда выдает во мне человека, который отнесся к сказанному с недоверием. Качаю головой. – Это не мой метод. Я не бегу. В моих словах ни грамма вранья, я о многом не договариваю и извращаю факты, но все, что касается моих привычек, никогда. Особенно если мне нужно предстать перед человеком женщиной с несгибаемой волей. Я снова думаю о своем покойном муже, потому что именно он научил меня не бежать, даже когда у меня не оставалось другого выхода. При мысли о Станиславе подступают слезы, и я поспешно сглатываю их. Нельзя отвлекаться: слишком многое сегодня поставлено на карту. Украдкой смотрю на своего собеседника: только бы не догадался, что у меня нервы на пределе. При словах об убийце, я слегка подаюсь вперед. Его вульгарная манера, с которой он это произнес свои слова, выбила из легких весь имеющийся в них воздух. Вероника Вот только холодные кончики пальцев совсем не изо льда - живые, еле заметно подрагивающие на матовом корпусе протянутой зажигалки, они уже готовы к новым подвигам выдержки. Но я не хочу проверять, насколько ровно выстоит лепесток пламени, а потому забираю zippo, чтобы прикурить со своих ладоней. Щелчок. Жадный никотиновый вдох до стянутых щёк, к губам припечатывая указательный и средний: я слишком давно отказывал себе в этом удовольствии, чтобы быстро вынырнуть из горьковатого осязания по гортани, и всё же успеваю задрать брови на реплику, пущенную в столь интимный момент... - Вовсе нет - я куда хуже этих гиен, - струйкой дыма в сторону, тут же расплескивая обаяние в почти совестливой улыбке, - Ведь пока они топчутся по ту сторону Вашей зоны комфорта, я беспощадно терзаю её своим присутствием... Удивительное дело, но у меня физически не получалось лгать тёмной зелени тревожного взгляда. Там бились стёкла, там цепи рвали измученные взаперти демоны. И исключительно в знак их уважения, приходилось дополнять реплику почти чистосердечным, - Но самое ужасное - делаю это совершенно умышленно... Прекрасный выбор, Леман! Ещё немного, и перейдем на душещипательное "я, конечно, тварь-репортёр, но не хотите ли доверить мне все свои страдания? Да-да, прямо в эту камеру..." Вот только миссис фон Хорст не бежит. Макс

Поделиться559 Авг 2018 16:14:16

Автор: PR
запиарю до смерти
Сообщений: 4701
Уважение: +1

Говорят, если хорошенько растрясти небольшой, но очень уютный остров, можно вызвать цунами позитива в сотню баллов. Так давайте трясти! О да, с вами "Меломанх" во всей красе, и мы начинаем первый выпуск нашего сейсмически опасного шоу! И пока Манхэттен тонет в трогательном похрюкивании от слова "сейсмически", переходим к рогам быка, которого непременно надо за что-то хватать...
Сегодня большой день, мои дорогие слушатели - практически первое наше свидание, а это значит, что конфетно-букетный период прямо сейчас накатит из ваших динамиков. Правда, без конфет и букетов, но зато со сладкими приветами и охапками музыкальных подборок, что, согласитесь, не растает и не завянет. Так, во всяком случае, нас убеждал еврей-директор, подписавший смету этого шоу. Но долой скучные подробности, пора уже выставить громкость на максимум - мы начинаем!

Страница: « 1 2